Нефтяной расклад в Европе, и непосредственной близости от нее, перед началом военных действий в Европе, был таков. Английские нефтяные компании обеспечили себе концессии в Катаре, Маскате и в Договорном Омане. После ожесточенной борьбы между нефтяными монополиями, у пяти американских компаний в странах Ближнего и Среднего Востока оказалось больше половины всей концессионной площади (около 2,5 млн. км2), перспективной на нефть и природный газ, 12 % всех предполагавшихся запасов нефти и свыше 13 % добычи ее; французский капитал завладел свыше 6 % концессионной площади, свыше 9 % разведанных запасов и свыше 6 % добычи нефти. Остальное оказалось под контролем англо-голландского капитала.
В Европе основные запасы нефти были в СССР, на Кавказе и в Румынии. Немного было в Польше, Венгрии и Германии, но они имели символическое значение. Планы Гитлера были известны, он их, собственно, и не скрывал. В связи с подобным раскладом, вспоминаются слова советских историков о причинах начала Второй Мировой войны: «Германия подошла к «накрытому столу», когда там не было места – места были заняты другими империалистическими державами!» Столы, не столы, а к началу Второй Мировой войны нефтяные богатства были прихвачены будущими союзниками, а Германия оставалась при своих (синтетическое горючее и нефть Румынии с определенными вопросами). Разве можно было бы реализовать гитлеровские планы, не нарушая этого сложившегося европейского нефтяного баланса? Вопрос, конечно же, риторический!
Другой вопрос – почему Германия напала на СССР и почему она это сделала, не разделавшись окончательно с Англией – актуален и по сей день, и он, в значительной мере, по мнению автора, связан с нефтью!
Вначале попытаемся ответить на первую часть вопроса – почему Германия напала на СССР? Ответ на первую часть вопроса во многом проясняет действия Гитлера.
Сегодня можно твердо утверждать, что желание захватить советскую и не отдать румынскую нефть – было одной из главных составляющих политики Гитлера – это во много определяло его европейскую стратегию. С оглядкой на нефтяные ресурсы Азии строила свою политику и союзница Германии – Япония – своей нефти у нее не было, нет и сейчас.
Еще в начале 30-х годов Гитлер, в доверительных беседах с президентом данцигского сената Германом Раушнингом сказал: «Нам нужно пространство, которое сделает нас независимыми в любой политической ситуации, от любой коалиции. На Востоке нам нужно владычество до Кавказа и даже Ирана. На Западе нам нужно французское побережье. Нам нужны Фландрия и Голландия. Особенно нам нужна Швеция. Должны мы стать и колониальной державой. По крайней мере, мы должны стать морской державой наравне с Англией».
Бакинские нефтяные «мотивы» прозвучали в Германии уже в 1938 году. Д. Айххольц в связи с этим пишет: «Интересные наблюдения сделал в конце 1938 г. в военных и дипломатических кругах в Берлине комиссар Лиги Наций в Данциге швейцарец К.И. Буркхардт. «Вроде бы мимоходом, но вновь и вновь говорили об Украине и даже о Баку (!), – сообщает он в воспоминаниях, – что с географической точки зрения мне представляется довольно дерзким».
В 1938-1939 гг. высшие военные инстанции и крупный промышленный капитал, представленный в организации по «четырехлетнему плану», тесно сотрудничали между собой и согласовывали свои позиции. Важнейшим результатом этого сотрудничества стали два объемистых секретных меморандума:
«Снабжение Германии нефтью в период войны», подготовленный управлением военного хозяйства и вооружений ОКБ в апреле 1939 г.
«Применение военных средств, – подчеркивалось в меморандуме, – является также единственной возможностью привлечь в случае необходимости нефтяные месторождения бывшей Восточной Галиции, входящей ныне в состав Польши, которые до сего времени не затрагивались германской экономической и внешней политикой. Наконец, это единственная возможность овладеть также самой большой нефтеносной областью Европы – Кавказом, что является наиглавнейшей и наивыгоднейшей целью». Накануне Второй Мировой войны, 7 августа 1939 года, Геринг в беседе с английскими представителями заявил, что: «Средний Восток – это естественная экономическая сфера Германии, и представляет для нее жизненно важную проблему». Впоследствии это выражение Геринга стало основой операции «Клещи».
В ноябре 1940 года, пишет Д. Айххольц, Геринг разъяснял генералам вермахта: «Срединную Европу можно прокормить только с помощью богатых украинских урожаев»; Германии «необходимо прорваться к Кавказу, чтобы овладеть кавказскими нефтяными районами, поскольку без них невозможно ведение широкомасштабной воздушной войны против Англии и Америки» (заметим – «и Америки». – Авт.). Подготовкой к решению этих двух важных задач Геринг занялся в первую очередь.
27 марта 1941 г., за три месяца до нападения на СССР, было создано акционерное общество «Континентальная нефть». Ее акционерами и членами наблюдательного совета стали представители крупнейших германских фирм, таких, как «ИГ Фарбен», «Дойче банк», «Дрезденер банк», «Винтерсхалль АГ», «Дойче ойл АГ», «Пройссаг», «Брабаг» и подобные им. Правление акционерного общества возглавили директор «ИГ Фарбен» Э.Р. Фишер и представитель Рейхсбанка и «Дойче банк» К. Блессинг. В наблюдательный совет общества вошли имперский министр хозяйства В. Функ (председатель), статс-секретарь министерства иностранных дел В. Кепплер, статс-секретарь организации по «четырехлетнему плану» Э. Нойман, начальник управления военного хозяйства и вооружений ОКБ генерал Г. Томас, а также представители промышленности – К. Краух («ИГ Фарбен» и организация по «четырехлетнему плану»), Г. Бютефиш («ИГ Фарбен»), А. Ростерг («Винтерсхалль АГ»), К. Ширнер («Дойче ойл АГ»), Г. Виссельман («Пройссаг») и представители банков – Г.И. Абс («Дойче банк»), К. Раше («Дрезденер банк»), А. Родевальд (Имперское кредитное общество), Г. Вельтцин (Берлинское торговое общество).
На заседании 27 марта 1941 г. Э.Р. Фишер ясно высказался о планах «Континентальная нефть» на будущее: «высшая цель» «Континентальная нефть – это подчинение германскому влиянию района Персидского залива и «возможно, других стран». Решающее значение для реализации этих планов будет иметь «исход войны». На Кавказ, Ближний и Средний Восток навострились и банковские структуры Германии.
«Континентальная нефть» проявила себя в начале войны с СССР и конкретным образом. Когда немцы захватили нефтяные месторождения Северного Кавказа, правда разрушенные, именно «Континентальная нефть» установила на нефтяных месторождениях Северного Кавказа особый режим, который охранялся частями Вермахта и специальными подразделениями. Она начала финансировать восстановление нефтяных скважин, но, в связи с поражением под Сталинградом, не сумела довести эти работы до конца.
Не осталась в стороне от нефтяных дел и чисто банковская сфера Германии. Председатель «Дойче Банк» Г.Й. Абс нападение Германии на СССР встретил с нескрываемой радостью и в избытке чувств поздравил своего финского коллегу, банкира Р. фон Фиандта, с первыми успехами Германии и Финляндии в борьбе на Востоке «против величайшего врага всякой свободы и человечности». Такие же поздравления он направил и главе румынского государства И. Антонеску. А позже, уже без эмоций о «величайшем враге всякой свободы и человечности», как и полагается банкиру, перешел к конкретике, заявив, что «Руководство «Дойче банк» считает, что на Кавказе, Ближнем и Среднем Востоке перед нефтяной отраслью германской экономики по окончании войны откроются самые широкие перспективы. Это сулит банку немалые дивиденды». Сказано четко и однозначно!
Проблема захвата источников нефти на территории СССР и на Ближнем Востоке в 1941-1942 гг. занимала все германские элиты. Наряду с Герингом, организацией по «четырехлетнему плану», «Континентальной нефти» и группировавшимися вокруг нее концернами и банками, подготовка к броску на Ближний Восток интенсивно велась германским военным командованием, министерством иностранных дел и спецслужбами. «Вермахт ни в чем так не нуждался, как в нефти, именно в этом заключалась главная причина марша на Баку. «Если у меня не будет нефти, я должен буду закончить войну», – так обосновывал Гитлер свой приказ», – пишет Хеннеке Кардель.
О том, что Гитлер пойдет на Восток, чтобы захватить кавказскую и, главным образом, азербайджанскую нефть, говорили и военные.
По сообщению генерала ГРУ Тупикова от 14 марта 1941 г., завербованный им немецкий майор дословно сказал следующее: «Мы полностью изменяем наш план. Мы направляемся на восток, на СССР. Мы заберем у СССР хлеб, уголь, нефть», о чем пишет в своих мемуарах Г. Жуков.
Как пишет Евгеньев, в марте 1941 года агент ГРУ «Корсиканец» передал из Берлина: «... начальник генерального штаба сухопутных сил, генерал-полковник Гальдер, рассчитывает на безусловный успех и молниеносную оккупацию немецкими силами Советского Союза и, в первую очередь, Украины, где, по оценкам Гальдера, успешные операции могут быть ускорены хорошей сетью железных и автомобильных дорог. Гальдер полагал, что захват Баку и нефтяных месторождений будет простым делом, их можно будет быстро восстановить после окончания военных действий... Красная армия не сможет оказать сопротивления немецкому блицкригу ...»
Германский министр вооружений и военной промышленности Альберт Шпеер сообщил на допросе в мае 1945 года, что «потребность в нефти, несомненно, была основным мотивом при принятии решения о вторжении в Россию».
Вероятно, и Геринг сыграл немалую роль в том, чтобы разжечь в Гитлере стремление к достижению военно-экономических целей. В качестве главы Совета министров по обороне рейха он потребовал в ноябре 1940 г. от начальника военно-экономического управления штаба ОКВ генерала Томаса составить доклад, в котором выдвигалось требование «… быстрого овладения Европейской частью России в связи с обострением продовольственного положения Империи и ее трудностей с сырьем». Особо подчеркивалась необходимость «захватить неразрушенными ценные русские экономические районы на Украине и нефтяные источники Кавказа».
В так называемой зеленой папке Геринга: «О действиях гитлеровских оккупантов на захваченной территории Советского Союза. 15 июня 1941 г.» есть такие строки: «Главным промышленным сырьем является нефть. Среди мероприятий, не относящихся к продовольственному снабжению, все вопросы, связанные с добычей и вывозом нефти, должны при всех случаях стать на первом месте. Для проведения мероприятий, касающихся нефтяных районов, особенно Кавказа, будет организовано «Континентальное нефтяное акционерное общество».
И ведомство Канариса утверждало, что без быстрого захвата сырьевых ресурсов СССР и, в первую очередь, бакинской нефти, победа невозможна. В «Разведке в военное лихолетье» есть такие слова: «Даже в эти тревожные для страны часы мы искали слабые места противника, чтобы повернуть ход событий в нашу пользу. Ценную информацию мы получили от графа Нелидова, бывшего офицера царской и белой армии, крупного двойного агента Абвера и английской разведки. По заданию Канариса граф Нелидов принимал участие в стратегических военных «играх» германского генштаба в 1936-1937 годах. Нелидов рассказал, что немцы могут нанести нам поражение только в том случае, если война будет продолжаться два или три месяца. Но если в течение этого времени они не овладеют Ленинградом, Москвой, Киевом, Донбассом, Северным Кавказом и, конечно, Баку с его нефтью, немецкое вторжение обречено на провал. Огромное количество танков и моторизованных соединений, необходимых для блицкрига, могли эффективно действовать лишь на территории с достаточно развитой сетью дорог, а для ведения затяжной войны у немцев не было резерва топлива, особенно для судов германского флота, и, в частности, подлодок».
Как отмечает Дашичев в книге «Банкротство стратегии германского фашизма» (том II), фельдмаршал Кейтель при разработке оперативно-стратегического плана войны на Востоке исходил из следующих предпосылок:
– исключительные размеры территории России делают абсолютно невозможным ее полное завоевание;
– для достижения победы в войне против СССР достаточно достигнуть важнейшего оперативно-стратегического рубежа, а именно линии Ленинград – Москва – Сталинград – Кавказ, что исключит для России возможность оказывать военное сопротивление, так как армия будет отрезана от своих важнейших баз, в первую очередь, от нефти.
Уже весной 1941 г. для организации эксплуатации бакинских нефтепромыслов немцы создали специальное управление – «Штаб Вестфален». На совещании в ставке Фюрера, состоявшемся 16 июля 1941 г., отмечалось, что «бакинская область... должна стать немецкой концессией».
Мартин Борман в своих мемуарах отмечает: «Фюрер подчеркивает далее, что Волжская колония (имеется в виду существовавшая до войны и уничтоженная Сталиным автономная республика немцев Поволжья. – Авт.) тоже должна стать частью рейха. Точно так же, как и район Баку, она должна быть превращена в немецкую военную колонию».
«Германия может покрыть свою потребность в нефти только за счет Кавказа», – указывал штаб ОКВ 4 мая 1941 г.
В директиве Йодля от 21 августа 1941 года говорилось: «Главнейшей задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на Донце и лишение русских возможности получения нефти с Кавказа…»
О том, что будущая агрессия Германии будет связана с нефтью, без конца, как пишет первый секретарь посольства СССР в Германии в предвоенные годы Бережков, говорил посол Турции в Германии…
«Посол Гереде был высокий, всегда щегольски одетый мужчина с черными густыми бровями и тяжелым носом. Он угощал душистым турецким кофе, таким густым, что в чашке чуть ли не торчком стояла ложка, рахат-лукумом и знаменитым измирским ликером. Гереде был поразительно разговорчивым человеком, и чаще всего встреча с ним выливалась в его монолог. В его посольском кабинете висела карта Ближнего Востока, и его излюбленной темой был разбор возможных вариантов операций немцев по захвату нефтяных районов Ирака и Саудовской Аравии.
– Турция, – начинал свои рассуждения Гереде, – не раз заявляла, что она не пропустит немцев через свою территорию. Если Германия попытается что-либо предпринять в этом отношении, мы будем сопротивляться. Они это знают.
– Значит, они уже обращались к вам с таким предложением?
– Что вы! Я этого не говорил. Просто им известно, что мы их не пропустим. Но им нужно позарез горючее для танков, авиации, подводных лодок. Следовательно, им придется высадить парашютный десант, чтобы захватить Мосул. А для этого нужны базы – Греция, острова в Эгейском море, Египет. Если немцы высадятся в Ираке, Турция будет зажата с двух сторон. Тогда нам будет трудно, очень трудно...
– Вы хотите сказать, что в таком случае Турция пойдет на уступки Берлину?
– Я этого не говорил. Мы не хотим ни с кем ссориться. Англичане – наши друзья, немцы – наши друзья. Англичане говорят, что ради захвата Ирака немцы готовы потребовать у вас согласия на их проход через Кавказ. Это – чепуха. Вы на такое дело не пойдете. И они ничего не сделают. У вас с Гитлером пакт о ненападении, и я знаю из авторитетных источников, что он твердо намерен его соблюдать. Тут все ясно. На нас немцам тоже нет смысла нападать. Поверьте мне – они теперь сосредоточатся на Египте, помогут Муссолини овладеть Грецией, а затем высадят десант в Ираке.
Вот каковы их планы».
Посол в Германии Деканозов представлял в Москву турецкий нефтяной след в будущей войне, о котором неоднократно говорил посол, турецкой дезинформацией.
Наряду с тем, что Гитлер, начиная войну с СССР, непременно рассчитывал захватить бакинскую нефть, Гитлер, как утверждают многие авторы и, в первую очередь, Суворов, панически боялся, что Сталин первым начнет войну и захватит румынские нефтяные промыслы, и это, как утверждают многие исследователи, и, в первую очередь, Суворов, побудило его ударить по СССР. Этим Гитлер хотел решить две проблемы – защитить Румынию и захватить Баку, т.е. в корне решить нефтяную проблему Германии. Германское правительство придавало большое значение поставкам нефти из Румынии. 26 марта 1941 г. верховное главнокомандование Германии издало приказ «Об обороне румынского нефтеносного района», в котором отмечалось, что этот район является «жизненно важным для ведения войны Германией». Приказ предписывал возложить охрану нефтеносного района на достаточно крупные охранные силы, поддерживающие тесную связь с органами по борьбе с саботажем. Помимо этого, в нефтеносном районе «должны находиться подвижные ударные группы (в ряде случаев моторизованные) на случай борьбы с воздушными десантами противника».
Одним из тех, кто реально оценил влияние нефтяного фактора на политику ведущих держав в предвоенные годы, безусловно, является В.Б. Резун. Бывший полковник Главного разведывательного управления Министерства обороны СССР, перебежавший в 1978 году на Запад, написал под псевдонимом В. Суворов несколько книг, каждая из которых стала бестселлером. В романах «Ледокол» и «День «М», опираясь на документы, он выстроил изящную модель захвата Сталиным нефтяной Мекки и житницы Европы того времени – Румынии. Его рассуждения логичны и, что очень важно, не противоречат друг другу в хитросплетениях предположений и идей. Можно соглашаться с Суворовым, или нет, но нефтяная составляющая им расписана в его произведениях достаточно логически.
Как пишет В. Суворов, советские воздушно-десантные корпуса имели довольно мощную артиллерию и даже батальоны легких плавающих танков. Эти соединения создавались на таком расстоянии от границ, что их можно было выбрасывать на территории противника без дополнительного перебазирования против Румынии, а также против Чехословакии или Австрии, чтобы перерезать в горах нефтяные магистрали из Румынии в Германию…
В наступательной войне Дунайская флотилия была для Германии смертельно опасна: стоило ей подняться на 130 км вверх по течению, и стратегический мост у Черноваты окажется под обстрелом ее пушек, а это означало, что подача нефти из Плоешти в порт Констанца нарушена. Еще двести километров вверх по течению – и вся германская военная машина остановится просто потому, что ее танки, самолеты, боевые корабли больше не будут получать топлива...
Зачем Сталин захватил у Румынии Бессарабию в июне 1940 года, говорит телеграмма Сталина командующему Южным фронтом генералу армии И. Тюленеву от 7 июля 1940 года. Сталин требует любой ценой удержать Бессарабию: «Нам эта территория нужна как исходный плацдарм для организации наступления». Уже Гитлер нанес свой внезапный удар, а Сталин и не думает об обороне, его главная забота – организовать наступление на Бессарабию. В карьере Сталина было мало ошибок. Одна из немногих, но самая главная – это захват Бессарабии в 1940 году. Надо было или брать ее и тут же идти дальше до Плоешти, и это бы означало крушение Германии; или ждать, пока Гитлер не высадится в Британии и после этого захватывать Бессарабию и всю Румынию, и это было бы концом «тысячелетнего рейха».
19 января 1941 года, за полгода до нападения на СССР, Гитлер в беседе с Муссолини говорил: «Раньше Россия не представляла бы для нас никакой опасности вообще, так как была не в силах угрожать нам. Теперь, в век авиации, румынские нефтепромыслы можно превратить в дымящиеся развалины в результате воздушного нападения из России или района Средиземного моря, а ведь само существование держав оси зависит от этих нефтепромыслов». И захват Крымского полуострова имел привкус румынской нефти. Обладание Крымским полуостровом имело стратегическое значение. Гитлер справедливо называл его советским непотопляемым авианосцем, угрожающим румынской нефти.
В беседе Молотова с Гитлером в Германии, как пишет Джон Толанд, произошел следующий диалог:
Молотов: «Вы дали гарантии Румынии, которая вызывает у нас недовольство, – без обиняков заявил советский министр, имея в виду то обстоятельство, что Германия недавно гарантировала новые границы Румынии. – Не направлены ли они против нас?» В дипломатии считается ошибкой загонять оппонента в угол. «Они направлены против любого, кто нападет на Румынию», – жестко ответил Гитлер и вскоре прервал встречу, снова сославшись на возможный налет англичан.
Этим вопросом Молотов невольно затронул больную для Гитлера тему – румынскую нефть, и сильно усилил его подозрения насчет намерений Сталина.
«Советский Союз, вопреки соглашениям, воспользовался походом немецкой армии на Запад и присоединил к себе Эстонию, Латвию и Литву, а на юге – Бессарабию, поставив тем самым под угрозу снабжение Германии нефтью из Румынии. В следующем месяце в Берлин приехал Молотов, который знал о слабости Гитлера к Англии, и открыто предъявил новые советские требования, касавшиеся интересов СССР в Финляндии и Румынии, посылки советских войск в Болгарию и создание опорных пунктов на Дарданеллах. Гитлер увидел, что угроза необходимым для продолжения войны поставкам нефти из Румынии усиливается, и испугался. Он не поверил своим ушам. Продолжавшееся ровно год советско-германское взаимопонимание закончилось. Можно быть уверенным в том, что после отъезда Молотова из Берлина план «Морской лев» исчез из мыслей Гитлера и им завладел план нападения на Советский Союз – «Барбаросса», – пишет Хеннеке Кардель.
18 мая 1942 года А. Гитлер в застольных разговорах говорил: «Если бы не удалось во время вторжения русских в Румынию заставить их ограничиться одной лишь Бессарабией, и они забрали тогда себе румынские нефтяные месторождения, то самое позднее этой весной они бы задушили нас». Нефть – как зеркало, отражало позиции ведущих политиков того времени: и Гитлер, и Черчилль, опасались того, что Сталин, имея Баку, захватит еще и румынскую нефть, и станет безраздельным хозяином Европы!
Известный писатель Борис Стругацкий стратегию Гитлера и Сталина при выборе главного врага также связывает с нефтью.
«Мне представлялось тогда совершенно очевидным, что Сталин исповедовал в конце 30-х две стратегические идеи (аксиомы): 1. Гитлер никогда не осмелится напасть на СССР, пока в тылу у него остается непокоренная Англия; 2. Гитлер обязательно нападет на СССР, как только Англия будет повержена.
Соответственно, необходимые действия Сталина вытекали именно из этих соображений: 1. Приложить все возможные (и невозможные) усилия к тому, чтобы втравить Гитлера в операцию «Морской лев»; 2. Как только он в Англии завязнет (а он обязательно завязнет – англичане будут драться до конца, они это доказали во время воздушной войны 40-го года), нанести упреждающий удар через Брестский выступ.
Конечно, никаких документальных фактов, подтверждавших эти соображения, у меня не было (да и сейчас их нет), но уже тогда ходили смутные слухи о якобы существовавшем плане всеобщей мобилизации, готовившейся на весну 1942-го года, и о плане вторжения в Румынию, с целью отрезать Гитлера от единственного его источника нефти. Картинка получалась очень красивая в своей стройности, и из нее, в частности, следовал замечательный вывод: Гитлер был обречен уже тогда, в любом случае, какой вариант действий он бы ни выбрал».
И события вокруг Румынии лишний раз подтверждают, что нефть была одним из главных факторов, способствующих началу войны.
Рис. 140. Нефтяные промыслы Румынии
Эта небольшая, но очень информативная выборка, показывает, насколько нефть влияла на будущие планы Гитлера.
Когда читаешь вышеизложенные факты, то невольно задаешься естественным вопросом – а были ли вокруг Сталина глубокие аналитики, чтобы глубоко прояснить Сталину создавшую ситуацию, в первую очередь, связанную с нефтью, и чем занималось советское посольство в Германии, или, поставим вопрос по другому – если он знал ситуацию по нефти, в том числе, принимал ли её во внимание при принятии решений? Ведь по приведенным данным, а они лишь малая толика подобных фактов, ясно видно, что Гитлер, в соответствии с его безумными планами, обязательно будет воевать за большую нефть. А нефть в достаточном количестве в то время в Европе была в руках СССР и Англии (румынская нефть уже была в руках у Гитлера). Без выхода на Кавказ и к Персидскому заливу завоевать Европу и далее везде, было невозможно – чтобы это понять, не надо было быть очень уж глубоким аналитиком. Проблему надо было анализировать в ракурсе – или с Кавказа Гитлер выйдет на Персидский залив, или из Персидского залива на Кавказ! Советская пропаганда, и это было официальной линией КПСС, все годы объясняла причину нападения Германии на СССР тем, что он ненавидел большевизм и славян. Об этом в своих романах о войне писали все советские писатели-классики – они даже не упоминали о нефтяном факторе – иногда вскользь. Гитлер действительно люто ненавидел славян, считая их «недочеловеками». Но Гитлер не меньше, чем славян, ненавидел евреев, уничтожая их во всех странах только потому, что они были евреями. Ненависть Гитлера к советскому строю, как таковому, о чем неустанно твердила советская пропаганда – весьма сомнительна. Гитлер прекрасно понимал, что система, которую создал Сталин, мало чем отличалась от его системы.
Вот отрывок из беседы Геринга с послом СССР в Германии – Деканозовым, приведенный И. Буничем. «В самом деле, – оживлялся Геринг, – что, в сущности, нас разделяет? Всего лишь разная трактовка понятия «социализм». Мы – за национальный социализм, вы – за интернациональный. Вы – за тотальную национализацию экономики и торговли, мы – предпочитаем иметь многоукладную. Но, мой дорогой посол, я уверяю Вас, и Вы убедитесь со временем, что были правы мы, а не вы. В мире не существует никакого интернационализма». Близость двух систем прекрасно показал Ромм в своем документальном фильме «Обыкновенный фашизм».
Как известно, много информации об общественной жизни и принципах того или иного общества таится в издаваемых плакатах – они как лакмусовая бумага освещают стремление общества. В этой связи много информации об обществе в сталинских и гитлеровских плакатах (рис. 141).
Источник:http://republic.com.ua/opinion.php?id_show=13668
Рис. 141. Эти снимки методом случайного поиска можно раскладывать как угодно, при этом потери информации не будет!
Помимо всего, Гитлер уважал Сталина и ставил его куда выше, чем Рузвельта и Черчилля. Раймонд Картье пишет: «В наши дни, – говорил Гитлер, – есть три государственных человека: Муссолини, Сталин и я». Среди этих избранных он различал еще две категории: «Муссолини наиболее слабый, так как он не мог справиться с реакционной оппозицией королевского дома и церкви. Только Сталин и я являемся полными хозяевами наших решений и можем смотреть в будущее». Любовь и ненависть – не могут быть единственными причинами для принятия глобальных решений, таких как война. Гитлер нормально относился к англичанам и утверждал, что и они, как и немцы, арийцы, но это не помешало ему начать войну с Англией и беспощадно бомбить английские города. Более того, против мирных граждан Англии Гитлером были впервые применены ракеты «ФАУ».
Гитлер был фашистом – и этим все сказано. Вместе с тем, Германии, для претворения в жизнь фашистких планов, нужно было сырье и, в первую очередь, нефть.
В книге «Майн кампф» Гитлер ясно изложил свою «восточную политику» – он соединил расовую теорию и антисемитизм с тезисом о «жизненном пространстве». В ноябре 1939 года он конкретизировал свою позицию: «Сегодня мы можем говорить о расовой борьбе. Сегодня мы боремся за нефтяные месторождения, за резину, земельные богатства и т.д.».
Еще более четче по восточной политике высказался рейхсмаршал Г. Геринг, «уполномоченный по четырехлетнему плану», который открыто объявлял войну средством экономического обогащения и превращения Германии в «первую державу мира». «Получить для Германии как можно больше продовольствия и нефти – такова главная экономическая цель акции», – говорилось в утвержденных им в июне 1941 года «Указаниях по руководству экономикой в подлежащих оккупации восточных областях». Геринг неоднократно заявлял, что он без колебания готов пожертвовать жизнью десятков миллионов людей, если «из этой страны будет извлечено то, что необходимо для нас». Это нашло выражение в одной из речей Гиммлера в 1941 г.: «Если во время строительства противотанковых рвов вымрут от истощения десять тысяч русских баб, то это интересует меня лишь постольку, поскольку для Германии ров выкопан». На основании этой «философии» миллионы советских мирных жителей, оставшихся за линией фронта, были отправлены в Германию в качестве рабской силы.
Философия Гитлера в сжатом виде, в котором охвачены все его нечеловеческие взгляды, приведена в «Russia», стр. 22: «Но Гитлера влекли на восток не только нефть Кавказа, чернозем Украины и марганец Никополя. Эту землю занимали славяне, представители «низшей, дегенеративной, рабской расы», которые на протяжении столетий смешивались с монголами. Более того, сама их политическая система – большевизм, была плодом еврейского заговора. «Любое сотрудничество с Россией не подлежит обсуждению», – писал он в 1932 году, потому что «к этому славяно-татарскому туловищу приделана еврейская башка».
В этих высказываниях Гитлера и его единомышленников было достаточно информации для прогнозирования его агрессивных действий и, в связи с этим, возникает законный вопрос – не являлись ли эти события и высказывания высоких государственных лиц, определяющих политику Германии достаточной базой для прогнозирования действий Гитлера?
В этом смысле, в предвоенные годы огромное значение имела деятельность посольств Германии в СССР и СССР в Германии. Именно от их деятельности и, в первую очередь, информирования своих государств о намерениях страны, где они представляли интересы своей страны, зависело очень многое. По отношению к послу Германии в СССР, графу Шулленбергу, мнение военных историков однозначно – он был против войны с СССР и, зная ситуацию в Берлине, своего мнения не скрывал. Известен беспрецедентный факт, когда немецкий посол Шулленберг сообщил послу СССР в Германии Деканозову, когда тот в мае 1941 года находился в Москве, о том, что Германия в самые ближайшие недели нападет, без объявления войны, на Советский Союз. То, что он был противником планов Гитлера по отношению к СССР, он доказал своими действиями и в дальнейшем – за участие в заговоре против Гитлера он был казнен.
Если позиция немецкого посла графа Шулленберга была ясна и понятна, то к послу СССР в Германии было и осталось очень много вопросов. Вот что пишет И. Бунич: «Что редко бывает в дипломатической практике, разведывательную сеть в Германии возглавлял сам посол Владимир Деканозов, профессиональный чекист, долгое время возглавлявший разведку (Иностранный отдел) НКВД. В Берлине он возглавлял и координировал работу обеих ветвей разведки: и по линии НКВД, и по линии ГРУ.
Рис. 142. Посол СССР в Германии Владимир Деканозов.
Посла Советского Союза в Германии Деканозова
срочно вызвали в генштаб и сообщили пренеприятнейшую новость
Резидентуру НКВД возглавлял 2-й секретарь посольства Амаяк Кобулов – родной брат знаменитого заместителя Берия Богдана Кобулова…
Гестапо практически не мешало действиям советской резидентуры, в которую превратилось посольство Москвы. Напротив, оно обрушило на сталинских разведчиков горы дезинформации.
Сам посол Владимир Деканозов вращался в самых высоких кругах нацистского общества и чаще всего – с рейхсмаршалом Герингом, который принимал советского полпреда в своем поместье Каринхолл, обставленном со средневековой роскошью. В просторном кабинете, увешанном картинами мастеров эпохи Возрождения, маленький щуплый Деканозов в костюме-тройке и величественный Геринг, в придуманном специально для него мундире рейхсмаршала, вели неторопливую беседу…
Деканозов лично принимал участие в составлении обширного документа по истреблению и депортации мирного населения на территории Прибалтики.
Сейчас же Деканозов поведал Герингу, что лично всегда был сторонником не только политического, но и военного союза между СССР и Германией. В военном союзе, пояснил он, мы были бы абсолютно непобедимыми (эти слова, один к одному, скажет после войны Сталин своей дочери. – Авт.). Даже трудно себе вообразить, что бы произошло, если бы в единый военный союз слились боевые потенциалы СССР и Германии! Разве не об этом мечтал еще кайзер Вильгельм II?!
А между тем идеи, почерпнутые Деканозовым из бесед с Герингом и другими нацистскими лидерами и переправленные в секретных депешах в Москву, нашли в сердце Сталина живой отклик. Развернув в СССР кампанию великорусского шовинизма (с обязательным антисемитизмом), сам Сталин раздирался комплексами собственной национальной неполноценности…
20 марта 1941 года Сталин собрал специальное совещание для обсуждения накопившейся информации, прямо противоположной по содержанию и направленности.
На совещании присутствовали Тимошенко, Жуков, Шапошников, Берия и Молотов, а для доклада были вызваны: начальник ГРУ генерал Голиков и начальник Управления Внешней Разведки новорожденного НКГБ (бывший ИНО НКВД) генерал Фитин и его новый начальник Меркулов.
Взявший слово генерал Фитин доложил, что в распоряжении разведки НКГБ имеется запись разговора, имевшего место между нашим полпредом товарищем Деканозовым и Вальтером Шелленбергом, возглавляющим внешнюю разведку в системе СС – СД. Разговор произошел на одном из приемов, куда товарищ Деканозов был приглашен не как полпред СССР, а как ветеран НКВД – ВЧК.
На приеме царила непринужденная, товарищеская атмосфера, подогретая шампанским и ликерами. Воспользовавшись моментом, Деканозов прямо спросил у Шелленберга о слухах, которые ходят о каком-то плане «Барбаросса», якобы составленном для нападения на СССР. Шелленберг рассмеялся, сказал несколько лестных слов о советской разведке и признался, что такой план действительно существует. Более того, он составлен его службой даже без консультации с военными. При вторжении в Англию очень важен фактор внезапности. Пусть англичане думают, что мы изменили свои планы, и немного расслабятся. Мы уже подкинули этот план американцам, поскольку уверены, что они информируют англичан. Затем он погрозил Деканозову пальцем и заметил: мы тоже кое-что знаем о вашей операции «Гром», но не относимся к этому серьезно». Весьма информативная выдержка!
Известно, с каким достоинством встретил Молотов сообщение немецкого посла в Москве Шулленберга об объявлении войны СССР. Когда о начале войны послу СССР в Германии Деканозову объявил Риббентроп, тот, вместо того, чтобы прояснить вопросы, связанные с судьбой тысяч граждан СССР, советских кораблей, оставшихся в немецких портах, и многого другого, начал … оскорблять Риббентропа: «Это наглая, ничем не спровоцированная агрессия. Вы еще пожалеете, что совершили разбойничье нападение на Советский Союз. Вы еще за это жестоко поплатитесь…»
Делал он это умышленно, чтобы потом, присутствующий при этом Бережков, рассказал в Москве, что Деканозов вел себя достойно. После драки…
Так оценивает ситуацию в посольстве СССР в Германии И. Бунич.
Вот как самого Деканозова характеризует много лет его знавший чекист Судоплатов: «В декабре 1938 года Берия официально взял в свои руки бразды правления в НКВД, а Деканозов стал новым начальником Иностранного отдела. У него был опыт работы в Азербайджанском ГПУ при Берии (эти кровавые годы хорошо памятны в Азербайджане. – Авт.) в качестве снабженца. Позднее, в Грузии, Деканозов был народным комиссаром пищевой промышленности, где и прославился своей неумеренной любовью к роскоши. Сдавая дела, я, как исполнявший обязанности начальника отдела, объяснил ему некоторые особенности нашей агентурной работы в Западной Европе, США и Китае. Но Деканозов, не дослушав меня до конца, распорядился, чтобы я проследил за вещами бежавшего Орлова, которые были отправлены из Барселоны в Москву. Мне надлежало доставить их в его кабинет – он хотел лично ознакомиться с ними».
А вот что пишут о деятельности Деканозова опытный разведчик Олег Гордиевский и Кристофер Эндрю в книге «КГБ: разведывательные операции от Ленина до Горбачева».
«Когда Берия в июле 1938 г. приехал в Москву в качестве будущего преемника Ежова, с ним прибыл также его грузинский «оруженосец» Владимир Деканозов, который и стал новым главой ИНО. Ростом чуть выше полутора метров, с маленьким птичьим носом и несколькими прядями черных волос на голове, прикрывавшими заметную лысину, Деканозов не отличался особой статью. Однако, многочисленные смертные приговоры, которые он в начале двадцатых годов с легкостью подписывал на Кавказе, снискали ему репутацию «бакинского вешателя» (в Баку, действительно, он сильно «отличился» – в архивах фамилии сотен замученных им людей, в основном, азербайджанцев. Хорошо помнят о его страшных делах и в Литве. – Авт.), впоследствии подтвержденную его кровавыми деяниями времен «великого террора» на посту заместителя председателя Совета Народных Комиссаров Грузии. Деканозов не обладал опытом в международных делах и оказался первым руководителем ИНО, ни разу не выезжавшим за пределы Советского Союза. Однако ему суждено было сыграть не менее значительную роль в советской внешней политике, нежели кому-либо из его более опытных предшественников. За два года он вырос до заместителя наркома иностранных дел, а затем стал послом в Берлине…
12 ноября 1940 г. Молотов, Деканозов и заместитель Берии Всеволод Меркулов прибыли в Берлин для переговоров по вопросу раздела сфер интересов СССР и Германии. Опыт Деканозова в международных делах ограничивался его «завоеванием» Литвы, однако из всех троих он оказался самым опытным «путешественником», поскольку ни Молотов, ни Меркулов прежде никогда за границу не выезжали. В ходе переговоров, 20 ноября Сталин объявил о назначении Деканозова послом в Германии, а месяцем позже, 18 декабря, Гитлер подписал ставшую печально известной директиву за номером 21 – «План «Барбаросса», – которая предписывала до 15 мая 1941 г. завершить подготовку к молниеносному разгрому Советской России.
Буквально на следующий день Фюрер впервые принял новоявленного посла Деканозова. На встрече Гитлер был подчеркнуто, радушен и даже позаботился о том, чтобы тщедушного Деканозова сопровождали двое дюжих охранников, мощные фигуры которых подчеркивали физическую ущербность советского диппредставителя. Будучи первым из бывших руководителей ИНО, кого назначили послом, Деканозов в принципе оказался нужным человеком на нужном месте, причем в то самое время, когда Советский Союз, как никогда, нуждался в качественной разведывательной информации из Германии. Однако Деканозову явно недоставало качеств Трилиссера, Артузова или хотя бы Слуцкого. Его догматичный сталинизм, мнительный страх перед вездесущими «заговорами» и фактическое незнание международной обстановки объективно сделали из него соучастника едва ли не самого сокрушительного поражения советской разведки».
Разные личности – Судоплатов, несмотря на несправедливости по отношению к нему, сохранивший верность к КГБ СССР и Гордиевский, бежавший на Запад, но мнение о Деканозове у них одинаковое!
Семен Раткин так характеризует другого ключевого функционера в советском посольстве в Германии в те годы Амаяка Кобулова: «Руководителем резидентуры в Берлине с 5 сентября 1939 года стал Амаяк Кобулов – человек в разведке неопытный, вздорный и кляузный, но имевший высокого покровителя в лице своего брата Богдана, ближайшего сподвижника Берия».
Здесь нелишне отметить, что на руководящие посты в Москве из Закавказья кадры, подобные Деканозову и Кобулову, зачастую подбирал для Сталина Амаяк Назаретян – руководитель Секретариата Сталина. Всего четыре человека – Молотов, Орджоникидзе, Ворошилов и Назаретян – были со Сталиным на «ты» и называли его Кобой.
Весело проводил время в Германии в те тревожные годы и советский военный атташе генерал Пуркаев.
«А мне вспомнилось, – пишет Феликс Чуев, – подобную штуку проделали немцы в Германии с советским военным атташе генералом Пуркаевым. Об этом рассказывал Главный маршал авиации А.Е. Голованов. Пуркаева сняли во всех видах с немецкой шпионкой, которая тоже работала горничной. Ничего оригинального ни у тех, ни у других – все старо, как мир!
Немцы, правда, успели предъявить Пуркаеву фотографии, пытаясь склонить его к сотрудничеству. Но советский атташе набрался мужества, полетел в Москву – и черт с ней, с головой! – обо всем рассказал Сталину. Тот постоял, подумал, посмотрел на генерала и махнул трубкой на случившееся...»
Даже из этих небольших характеристик самого посольства, его деятельности посла, руководителя резидентуры и военного атташе видно, что вся их деятельность была направлена на то, чтобы, как пишет Бунич, она «нашла в сердце Сталина живой отклик» – и она его, живой отклик, находила. Об этом пишут все военные историки, описывающие работу советского посольства в Германии в те годы. Не забывали они и свои интересы! Посольство делало все для того, чтобы нравиться Сталину – они были проводниками его политики – умиротворения Гитлера, и максимально заботились о себе – так горячо любимых!
Конечно, никаких серьезных технико-экономических исследований о планах Гитлера в отношении СССР, посольство не проводило, да и в таком составе не в силах было проводить!
Как это часто делал Сталин по отношению к определенным политикам, пишет Радзинский. В кабинете Молотова Сталин сказал Деканозову: «Детеныш утки уже в яйце знает воду, а вы ведь тертый калач. В личных разговорах со мной Вы утверждали, что раньше 1942 года не следует ожидать нападения… Как же Вы… Словом, надежды на вас не оправдались!» Отругал, но, как он часто делал с особо преданными ему соратниками, не арестовал, а даже повысил в должности! Принципиальную позицию в то время занял советский военный атташе в Германии генерал-майор Тупиков, который, минуя Деканозова, сообщал в Москву, конкретно Берии, что Гитлер тремя армиями – на Москву, Ленинград и Киев – нападет на СССР. За это он получил от Берии – «тупица – Тупиков».
Часто в качестве примера системного подхода к обработке информации приводят историю о проигравшемся в начале 20-го века в карты журналисте, который для того, чтобы вернуть долг, решил продать иностранной разведке интересовавший ее план дислокации воинских частей, фамилии и занимаемые должности их командного состава. Контрразведка, конечно, задержала шпиона-любителя, но когда имевшуюся у него информацию показали представителям Генерального штаба, те были в шоке – сведения были достоверные и очень секретные. В ходе разбирательства журналист вину свою полностью признал и в качестве доказательства своего полного раскаяния поделился способом добывания «государственной тайны». Оказывается, посещая регионы, он тщательно изучал местные газеты, особенно его интересовала провинциальная светская хроника: «В уездном городе N на бракосочетании поручика К. присутствовали командир расквартированного здесь 17-го гусарского полка полковник B., начальник штаба полка полковник M … и так далее и тому подобное».
Если бы в советском посольстве в Германии фиксировали, как тот шпион-любитель, лица какого государственного ранга германского руководства говорили о нефти и о каком географическом направлении в поисках нефти рассуждали они, как они видели реализацию своих замыслов, если бы они прослеживали, какие организации, связанные с нефтью, под чьим патронажем и в каком количестве создавались в Германии, если бы они интересовались инвестиционными проектами ведущих финансовых структур Германии, если бы они были в курсе динамики нефтяного баланса Германии, одним словом, если бы они прослеживали все, что было связано с нефтью, не только в Германии, но и в Европе, то они пришли бы к определенному выводу о намерениях Гитлера в отношении СССР. Ведь все факты, изложенные выше, да и многие другие, были известны и тогда!
|
|
Рис. 143. Рихард Зорге, уроженец Баку, – выдающийся советский разведчик |
Рис. 144. Баку. Памятник Рихарду Зорге. Скульптор Цигаль В.Е., архитектор Алиев Р.Г., конструктор Дубов Ю.Д. Памятник сконструирован так, что глаза, вырезанные в стане, сморят на вас, в какой бы стороне вы не стояли |
То, что сделал в одиночестве в Японии Р. Зорге, не сделало, или не хотело делать, самое крупное посольство СССР в Европе – в Германии, укомплектованное опытными кадровыми разведчиками. Из разговоров в немецком посольстве в Японии с военными Зорге точно вычислил дату нападения Германии на СССР и сообщил об этом в Москву.
Зорге, в отличие от советского посольства в Германии, сумел вычислить и направление главного удара Японии – Юго-Восточная Азия, а не СССР, как многие тогда предполагали. По сообщениям Зорге из Токио, Риббентроп требовал от германского посольства любой ценой убедить японцев нарушить их договор о нейтралитете с Советским Союзом, заключенный за три месяца до немецкого вторжения. «Делайте что угодно, – писал Риббентроп, – но японцы должны начать войну с Россией... И чем раньше это произойдет, тем лучше. Мы продолжаем надеяться, что еще до начала зимы пожмем руки японцам на Транссибирской магистрали».
Широко известно, что Зорге получил доступ к ближайшим советникам премьер-министра Коноэ Фумимаро и узнал точную дату планируемого нападения Германии на Советский Союз. Но Сталин проигнорировал это донесение. Будучи параноидально подозрительным, он считал Зорге двойным агентом. Известно высказывание Сталина о Зорге: «Нашелся один наш, который в Японии уже обзавелся заводиками и публичными домами и соизволил сообщить даже дату германского нападения 22 июня. Прикажете ему верить?»
Но, тем не менее, Сталин поверил ему, когда тот сообщил позднее, что Япония решила в 1941 году не нападать на СССР, а идти в Южную Азию, поближе к нефти. Это дало возможность Сталину перебросить к Москве сибирские дивизии», – говорил 72-летний корифей японского кино Масахиро Синода, снявший фильм «Шпион Зорге», корреспонденту Олегу Сулькину из «Итогов». Зорге прекрасно знал, что Японии, чтобы участвовать в мировом дележе, нужна нефть. А что такое нефть – он прекрасно понимал – он родился в Баку.
Зорге понимал, что построить нефтепромысел в Сибири в 40-градусный мороз и добывать тяжелую, сернистую нефть, куда сложней и накладней, чем разрабатывать уже готовые нефтепромыслы в Юго-Восточной Азии в курортных условиях, с легкой нефтью, похожей на бакинскую.
Зорге понимал, что у Японии имеются танкеры, а чтобы довести сибирскую нефть до танкеров нужны были несколько тысяч грузовиков (о нефтепроводе в сотни километров по промерзшей земле, в те годы, не могло быть и речи), а, в конечном счете, чтобы довести сибирскую нефть до японских НПЗ, нужно было энергии, близкой к энергии, содержащейся в перевозимой нефти.
Зорге внимательно следил за обмундированием японской армии, и когда они перешли на летнее обмундирование, он сделал однозначный вывод – Япония не начнет войну с СССР, и об этом, взяв на себя огромную ответственность, сообщил в Центр. Зорге не занимался конъектурой и передавал всегда правду в Центр, поэтому Сталин называл его «немецким шпионом». Деканозов передавал в Москву то, что должно было понравиться Сталину – поэтому Сталин его, до определенного времени, высоко ценил. И последнее – Зорге, в отличие от работников советского посольства в Германии, был красивым, умным разведчиком – плейбоем, а не закомплексованным энквдешником!
В книге Чарльза Уайтона «Величайшие разведчики мира» есть такие слова: «Рихарда Зорге, с полным на то основанием, называют крупнейшим разведчиком периода 2-й Мировой войны... Сведения, которые Зорге сообщал Советам в 1941 году, помогли им удержать столицу и, вероятно, сыграли первостепенную роль в победе Красной Армии на берегах Волги».
Здесь уместно отметить, что действия уроженца Баку, Рихарда Зорге, вызывали восхищение даже у нацистов.
«Восхищение Шелленберга вызвали, например, полученные от Зорге в мае 1941 года сведения о ходе тайных переговоров между Токио и Вашингтоном – в первую очередь, о том, что Япония ни при каких обстоятельствах не пойдет на разрыв пакта о ненападении с Москвой и вступление в войну с СССР на стороне Гитлера. Романтик и плейбой, блестящий журналист и лихой мотоциклист, Рихард Зорге родился в Баку 22 сентября 1895 года в семье немецкого инженера Адольфа Зорге, приехавшего работать на азербайджанских нефтепромыслах. Хотя Зорге-старший принадлежал к среде немецкой буржуазии, его отец принимал участие в революционном движении и был близким другом Карла Маркса и Фридриха Энгельса», – пишет Василий Головнин.
Аналогичные события, связанные с нефтью, происходили и на другом конце земного шара.
И Япония вступила во Вторую Мировую войну из-за нефти. Как только Рузвельт ввел эмбарго на поставки нефти в Японию, она напала на Перл-Харбор. По поводу этого эмбарго Черчилль заметил: «Япония одним ударом лишилась своих жизненно важных источников нефти».
Япония импортировала 88 % нефти в мирное время. Единственным доступным для Японии источником остались нефтяные промыслы в Голландской Восточной Индии.
Тед Грант в своем интервью говорил: «США спровоцировали нападение Японии на Перл-Харбор, когда Рузвельт перекрыл поставки нефти Японии. До этого Япония стремилась захватить Китай и другие азиатские страны. Японцы смогли занять Сингапур и нанести поражение Британии. Стремясь стать доминирующей силой в Азии, Япония пошла на союз с Германией».
«Япония, практически лишенная собственных источников нефти, сочла эмбарго актом экономической агрессии, что решающим образом повлияло на стратегический выбор «страны восходящего солнца». В 1941 году японцы атаковали США, а не СССР, главные силы которого вели бои с германскими нацистами», – пишет Washington ProFile.
Япония оказалась перед выбором: или отказ от своих честолюбивых замыслов, или захват нефтяных источников и необходимость сражаться против объединившихся стран Европы и Северной Америки. Это была исключительно жесткая альтернатива.
«Первый пример – знаменитая атака японского флота на американскую базу Перл-Харбор. Предыстория такова. Еще в 30-х годах минувшего века Страна восходящего солнца начала экспансию на Дальнем Востоке. Одним из лейтмотивов японской агрессии было уменьшение зависимости государства от импортных поставок нефти из США», – пишет Максим Арсланов из «Ведомости».
«В фильме «Сибириада» Никита Михалков рассказал, как Вторая Мировая война способствовала освоению Тюменских нефтяных месторождений. Вообще сегодня ни у кого не вызывает сомнения, что эта война была первой «нефтяной» войной, ведь все стороны в своей военной стратегии ориентировались, прежде всего, на нефтеносные районы – Румынию, Кавказ, Ближний Восток... То обстоятельство, что и Дальний Восток был ареной этой «нефтяной войны», так же зафиксировано в истории: известно, что не введи Рузвельт в 1941 году эмбарго на торговлю нефтью с Японией, кто знает, случился бы Перл-Харбор или нет...» – пишет Валерий Давыдов. Яснее не скажешь!
Решение о войне было принято 25 ноября 1941 года. Одним из факторов, ускоривших это решение, явилось сообщение о том, что запасы нефти в стране за период с апреля по сентябрь сократились на 25 %, – пишет Б. Лиддел Гарт в книге «Вторая Мировая война».
Атакой на Перл-Харбор руководил адмирал Исороку Ямамото, командующий Объединенным флотом Японии, великий стратег и герой Цусимы, который перед началом операции сказал: «Воевать с Соединенными Штатами – все равно, что воевать со всем миром, но решение принято. Поэтому я сделаю все, от меня зависящее. Без сомнения, мне суждено погибнуть».
В воскресенье, 8 декабря 1941 года, в 7 часов 50 минут по гавайскому времени (в 3 часа 20 минут по японскому времени) крупное соединение бомбардировочной авиации численностью в 183 боевые единицы, базировавшиеся на кораблях эскадры, совершило первый налет на американские военные суда, стоявшие в Перл-Харборе, и на наземные укрепления. Через час в атаку пошел второй эшелон бомбардировщиков, насчитывавший 171 самолет. Успех внезапного нападения японской авиации был полным.
Рис. 145. Военно-морская база Перл-Харбор. 7 декабря 1941 года в 7 часов 55 минут перед нападением (слева). В 7.55 первая группа японских самолетов нанесла удар по Перл-Харбору (справа)
Рис. 146. Горит Линкор «Аризона» – один из лучших кораблей США
Было потоплено 6 американских линкоров, 1 тяжелый крейсер и 2 нефтеналивных судна, большие повреждения получили 2 линкора, 1 тяжелый крейсер, 6 крейсеров класса «Б», 3 эсминца и 3 вспомогательных судна. Японская авиация уничтожила 300 самолетов. Кроме того, был нанесен урон наземным сооружениям.
Японцы хорошо использовали выгоду раннего налета, применив так называемый налет с использованием неравных отрезков маршрута, т.е. использовав принцип, который автор назвал «игры с горючим».
Рис. 147. Адмирал Ямамото, ветеран русско-японской войны, блестяще проведший нападение на Перл-Харбор, с использованием принципа «игра с горючим»
Приблизившись под покровом ночи, авианосцы выпустили самолеты на рассвете, когда они находились ближе всего к цели. Затем авианосцы развернулись, стали отходить и приняли самолеты на борт в точке, которая находилась от цели дальше, чем точка, в которой их выпустили. Таким образом, японские самолеты пролетели один короткий и один длинный отрезки маршрута, в то время как преследовавшим их американским самолетам пришлось покрыть два длинных отрезка. Эту невыгодную для американцев ситуацию не предусмотрели американские офицеры, ответственные за военное планирование.
Японцы преподнесли американцам блестящий пример эффективного использования горючего в нестандартной ситуации.
В книге Б. Вудса «The History of the World War II», 1979 год, приведены такие цифры потерь американцев при атаке японцами Перл-Харбора – 367 американских самолетов были уничтожены прямо на взлетно-посадочной полосе, погибло 2335 американских военнослужащих и 68 гражданских лиц. Потери японцев составили 29 самолетов, причем несколько из них были потеряны в результате аварий.
Как пишет Джон Толанд в книге «Волчье логово», первым узнал о нападении Японии на США в Перл-Харборе 7 декабря Отто Дитрих. Он поспешил в бункер Гитлера, который в тот момент читал удручающие донесения с Восточного фронта. Когда Дитрих сообщил, что у него важная новость, Фюрер с опаской посмотрел на Дитриха, полагая, что тот принес что-то далеко нерадостное. Но когда Дитрих зачитал полученное им сообщение, Гитлер просиял, схватил у него бумагу и без пальто и фуражки поспешил в бункер Кейтеля. Фюрер торжественно объявил: «Мы не можем проиграть войну. Теперь у нас есть партнер, который за три тысячи лет ни разу не потерпел поражения».
Парадоксально, но факт – начав войну из-за нефти, японцы, в то же время, совершили грубую стратегическую ошибку, не разбомбив нефтехранилища американцев на острове Оаху (в 8 километрах от Перл-Харбора). Каждый баррель находящейся на Гавайях нефти был привезен из Калифорнии, находящейся на расстоянии нескольких тысяч километров от Гавайских островов. Если бы японские самолеты уничтожили запасы топлива Тихоокеанского флота и резервуары, в которых они хранились в Перл-Харборе, встали бы все корабли американского Тихоокеанского флота. «Вся нефть для нужд флота в Перл-Харборе хранилась в то время в наземных резервуарах, – сказал позднее адмирал Честер Нимиц, ставший главнокомандующим Тихоокеанского флота. – У нас здесь было 4,5 миллиона баррелей нефти, а резервуары можно пробить пулями калибра 12,7 мм. Если бы японцы уничтожили эти запасы, война в тихоокеанском регионе затянулась бы минимум до 1947 года». Эта ошибка японцев, впоследствии, им дорого обошлась!
Удивительно, но даже в далекой Японии вынашивались планы по захвату… Баку. Американские источники сообщают, что: «В то время, как американцы были заняты запоздалой, в условиях уже начавшегося конфликта, мобилизацией, японцы, упиваясь своими удивительными победами, размышляли над тем, что предпринять на следующем этапе. Они настолько уверились в своих силах, что военное руководство страны всерьез рассматривало возможность удара через Индийский океан в западном направлении для соединения с германскими войсками на Ближнем Востоке или в России, в том числе и для того, чтобы помочь перерезать путь доставки нефти союзникам из Ирана и Баку».
Все, выше приводимое автором, – неоспоримые факты, от которых, как говорится, никуда не денешься! Их можно по-разному трактовать, но то, что в этих фактах главной составляющей является нефть – это однозначно!
И то, что нефть была одной из причин военных действий в те годы, плавно вытекает из вышеприведенных фактов!
На другой вопрос, почему Гитлер напал на СССР, не разделавшись окончательно с Англией, у автора есть своя версия. Дело в том, что к 1941 году, когда Англия была в тяжелейшей ситуации, для Гитлера стало ясно, что проводить континентальную блокаду Англии становилось все тяжелее и тяжелее. На эту блокаду уходила почти половина расходуемого Германией горючего – причем самого дефицитного – дизельного топлива для подводных лодок. В начале войны Англия вынуждена была держать в море одновременно 2 тыс. судов, через ворота ее портов ежесуточно проходило более 350 транспортов. Именно в расчете на высокую зависимость Англии от морских сообщений и большую уязвимость их был построен план войны фашистской Германии, но этот план требовал огромного расхода различного вида горючего.
Далее, несмотря на несомненные успехи в морских сражениях, и немцы понесли ощутимые потери. Гитлер начал понимать, что в небе над Англией ее не победить – английские летчики не уступали немецким асам. По мнению английских военных историков, наличие современных истребителей «Спитфайер» и «Харрикейн» в ВВС Англии помогло англичанам выиграть воздушную битву за Англию летом 1940 года и, тем самым, нарушить немецкие планы высадки армии вторжения на Британские острова.
Воздушными налетами на Англию германское командование рассчитывало уничтожить или значительно ослабить английский военный флот и авиацию, дезорганизовать ее военную экономику, сломить у населения волю к сопротивлению. Однако ни одна из этих целей не была достигнута. Английская авиация и зенитная артиллерия оказывали стойкое сопротивление врагу. За время с середины августа до конца октября 1940 г. немецкие ВВС потеряли более 1110 самолетов, а британская авиация – значительно меньше (около 650). Гитлеровцам не удалось с помощью авиации разрушить английскую промышленность и подорвать моральный дух населения.
Через три года после начала войны коэффициент удачи для немецких летчиков был 1-30. После огромных потерь при воздушных атаках немцев в первые годы войны, англичане сумели спустя три года выстроить мощную противовоздушную оборону, стержнем которой являлись истребители «Спитфайер» и «Харрикейн», и успешность атак немцев стала 1-30.
В борьбе с гитлеровским рейхом Англия использовала могущественное секретное оружие. Еще до начала Второй Мировой войны польскими и французскими, а в дальнейшем английскими специалистами и учеными была раскрыта тайна немецкой шифровальной машины «Энигма» («Загадка»). Расшифровкой немецкого военного кода на основе «Энигмы» занимался специальный отдел и созданный при нем научный центр английской разведывательной службы – Интеллиджент сервис. На основе «Энигмы» была создана дешифровальная машина «Ультра», обеспечивавшая прочтение всех передаваемых по радио шифрограмм гитлеровского верховного главнокомандования и приказов других командных инстанций немцев, а затем и японского военного командования. Информацию, сообщаемую в годы войны «Ультра», У. Черчилль назвал «самым секретным источником». По мнению Д. Эйзенхауэра, разведывательные данные, получаемые через «Ультра», внесли «решающий вклад в военные усилия союзников». Следует отметить, что до весны 1944 г. существовал строгий запрет в Англии и США на какие-либо ссылки на «Ультра».
В этих разработках был большой шахматный след!
Блестящий шахматист, неоднократный чемпион Англии по шахматам, Хью Александер – активнейший участник одной из самых таинственных во Второй Мировой войне операций – «Ультра» – с помощью которой английские криптоаналитики в пригороде Лондона – Блетчли-парке – успешно «взламывали» радиограммы, которыми немецко-фашистские войска обменивались с помощью портативной шифромашины «Энигма». Хью Александер возглавлял в Блетчли важное подразделение, занимавшееся дешифровкой военно-морской «Энигмы» Третьего рейха.
Во время войны американские спецслужбы приступили к расшифровке сообщений, которыми Москва обменивалась с советскими дипломатическими и торговыми представительствами за рубежом. Эта операция (рассекреченная, и то не во всех подробностях, лишь в середине 90-ых гг.) получила кодовое наименование «Венона». Американцы подключили к ней и своих главных союзников – англичан. С их стороны главным по «Веноне» был назначен Хью Александер.
Уже после войны, в 1949-м году мастер по шахматам Александер возглавил важнейший и секретнейший отдел центра (английская аббревиатура – GCHQ) – крипто-аналитический, в оперативных документах именовавшийся как служба «H».
В этой неоднозначной ситуации планируемая операция «Морской лев», с высадкой в Англии, могла экономически и энергетически, даже в случае ее успешной реализации, просто «обескровить» Германию, т.е. оказаться пирровой победой – ведь главные сражения за ближневосточную нефть, в этом случае, еще предстояли!
Захват самой островной Англии не мог прибавить экономической мощи Германии – ведь Англия практически все ввозила. Помимо этого, Англия должна была себя прокормить – ведь Гитлер не собирался с английскими джентльменами поступать так же, как со славянами и евреями. Без энергоносителей, на одном каменном угле, остров Англия был бы парализован.
Конечно, в случае успешно проведенной операции немцам достались бы современные военные заводы Англии, и немцы резко увеличили бы свое военное производство, но без достаточного количества энергоносителей все это было бы грудой металла.
А чем, в этом случае, т.е. после захвата Англии, Германия могла быть гарантирована, что СССР и США, войдя в куда более тесный союз, чем произошло в реальности, не захватили бы бывшие британские колонии, богатые нефтью?
Ведь они хорошо понимали, и, в первую очередь, Сталин, что если Гитлер захватит ближневосточную нефть, он многократно увеличит свою боевую мощь и, практически, будет непобедим, а СССР будет обречен. Кроме того, Сталин хорошо понимал, что если он не захватит ближневосточный регион, то поставит под удар бакинские нефтепромыслы – бомбить Баку с этого региона для «Люфтваффе», было бы проще пареной репы. В этом случае Гитлер начал бы войну против СССР с бомбардировки нефтяных промыслов Баку – это был бы кратчайший путь для того, чтобы обескровить Красную Армию, – или атакой этого района.
Такие планы в Германии существовали. Известно, что, до нападения Германии на СССР со стороны Европы, адмирал Денниц предлагал другой план – разгромить британские базы на Средиземном море, захватить Ближний Восток с его нефтяными запасами и оттуда выйти на Баку. И об этом, безусловно, было хорошо известно Сталину. В начале апреля 1946 года, когда СССР начал выводить свои войска, американский посол в Москве поздно вечером отправился в Кремль на личную встречу со Сталиным. «Чего хочет Советский Союз, и как далеко собирается идти Россия?» – спросил посол. «Мы дальше не пойдем», – был ответ советского диктатора. Затем он описал попытки СССР расширить влияние в Иране, как шаг по защите собственного нефтяного положения.
«Нефтяные месторождения в Баку являются нашим основным источником снабжения, – сказал он. – Они находятся рядом с иранской границей и совсем не защищены». Сталин, ставший революционером в Баку за четыре десятилетия до этого, добавил, что «саботажники, даже один человек с коробкой спичек, могут нанести нам серьезный урон. Мы не собираемся подвергать риску наше нефтяное снабжение».
Помимо всего сказанного, ведь по тем срокам, которые Гитлер отводил разгрому СССР, Англия вполне могла «подождать» своей участи. И, наконец, последнее. Победа над СССР означала бы конец Европы, а с победой над Англией все только начиналось! Это были неравноценные победы! По причине выше изложенного, как нам кажется, Гитлер напал на СССР, не разделавшись с Англией. Это, конечно, версия, но она имеет такое же право на существование, как и другие.
Заканчивая главу, можно твердо утверждать, что, безусловно, кавказская нефть и, главным образом, бакинская, и далее нефть Ближнего и Среднего Востока была одной из главных причин нападения Гитлера на СССР – и это, при желании, а не при подыгрывании Сталину, можно было предвидеть! Из-за страха лишиться своих нефтяных источников и остаться в стороне от мировых событий, Япония атаковала США. Объекты немецкой и японской атаки имели разные географические координаты и разный политический строй, но одна из главных причин, среди других, атаки на эти страны была нефть!