Чем больше были успехи в развитии шахмат в республике, связанные, не в последнюю очередь, с Федерацией шахмат, тем больше возникало проблем со стороны команды Каспарова. Вскоре начались разговоры и о негативном отношении ко мне со стороны КГБ, и в шахматном ми­ре появился некий полковник КГБ Литви­нов, который, как он говорил на страни­цах печати, – был фехтовальщиком. На­до сказать, что против меня «фехтовал» он весьма успешно, нанося удары со всех сторон.
Надо сказать, далеко не все по отношению к развитию шахмат в Азербайджане смотрели через призму Литвинова, хотя он к этому прилагал большие усилия.
На одной свадьбе, рядом со мной оказался интеллигентный собеседник. Он живо интересовался шахматами и был хорошо осведомлен о шахматных событиях. Когда мы с ним расставались, он мне сказал буквально следующее: «Вы делаете большое дело, но имейте ввиду, не все в нашей организации к Вам хорошо относятся. И вы понимаете, почему». Через несколько дней я спросил у хозяина свадьбы, кто был тот человек, который сидел рядом со мной. Он мне ответил: «Ответственный работник КГБ».
К этому времени Каспаровы обладали большой силой и имели выход, как минимум, на завотделов ЦК. А после победы Гарри в претендентском матче за мировую шахматную корону они приобрели еще большую силу и стали предъявлять свои претензии к руководству шахматной Федерации – я их не устраивал, о чем они начали открыто заявлять. Проблемы обострились до предела, когда руко­водителем республики стал Кямран Багиров. Тогда отношения между Каспаровым и Багировым вскоре приобрели дру­жеский характер. Я бы сказал, товарищеский. Со мной Багиров ни разу не соизво­лил встретиться, а Каспарова принимал практически ежемесячно. И это не могло не сказаться на общем деле. Я чувство­вал, что с каждым днем отношение ко мне менялось в худшую сторону.
После матча в Вильнюсе, где Каспаров победил Смыслова, он с триумфом вернулся в Баку.
«Перед партиями я обычно плотно обе­дал – в те далекие годы особенно любил борщ и долму, а поз­же перешел на бифштекс (с кровью! – Автор.)», – пишет Каспаров.
С долмы на бифштекс, по моему мнению, он перешел после матча со Смысловым!
Его домашний корреспондент, друг Литвинова, который вместе с ним был в Вильнюсе, писал, что после победы он вместе с литовским журналистом гулял по набережной и, вдруг, появилось солнце и начал трескаться лед. «Наступают новые времена, не договариваясь сказали мы оба», – писал он (кстати, это был элементарный плагиат из романа Николаевой «Битва в пути» из главы «Мартовское утро»).
««Новые времена» начались с Федерации шахмат Азербайджана, далее везде...»
Едва появившись в Баку, Каспаров, впоследствии рассказывал автору помощник К. Багирова, напросился на прием к Багирову.
К. Багиров был порядочным, честным, бесхребетным руководителем. Правда, серьезные люди говорили, что у него с Каспаровым какие-то «сувенирные» отношения, но, как говорят в таких случаях, «свечку не держал»!

Так или иначе, на этот раз Каспарову удалось решить давно мучившую его проблему.
Автору позвонил председатель Спорткомитета Азербайджана Вагиф Гусейнов и сказал, что по указанию К. Багирова я буду освобожден от должности председателя Федерации шахмат Азербайджана. И добавил: «Я в этих грязных играх против Вас не участвовал и перевыборы проводить не буду». У автора сложное мнение по отношению к Гусейнову, особенно, по событиям 20 января 1990 года, но объективности по конкретным событиям терять нельзя!
За перевыборы взялся его заместитель Юрий Мамедов, но он фактически это дело провалил. Форум собрать не удалось, выступающих против меня организовать не сумели (два шахматиста, которые должны были сделать это, на пленум Федерации не явились в последний момент), будущий председатель Федерации, сославшись на занятость, на пленум не пришел, не было ни одного из представителей районов республики и спортивных обществ. В этом «пленуме» участвовали 10-15 работников спорткомитета, и Юрий Мамедов сказал, что Султанов написал заявление об освобождении его от обязанностей председателя Федерации шахмат и за многолетнюю успешную работу награждается почетной грамотой. А автор, после общих слов, заявил, и этим гордится по сей день, что шахматы будут и дальше развиваться в республике вопреки тем шахматным невеждам из ЦК КП Азербайджана.
После окончания «пленума» Юрий Мамедов поехал докладывать о результатах «пленума», нет, не Вагифу Гусейнову, а ... Кларе Каспаровой, которая ждала его на даче за городом.
Не могу утверждать, случайно или нет, после этих событий Ю. Мамедов стал председателем Спорткомитета.
Впоследствии автору удалось раздобыть протокол этого «пленума» – мир не без добрых людей!
В нем говорилось, что на пленуме выступили (приводится ряд фамилий, которых на пленуме не было) с резким осуждением стиля руководства Султанова, о мировом шахматном движении рассказал Каспаров (небольшая аналогия с прошлым:
Заседания сельхозартелей в 20-х годах имели повестку:
1. Задачи крестьян ввиду приближающейся мировой революции.
2. Заготовка сена для скота. 3. Выполнение плана по сдаче зерна), которого также не было на «пленуме», с программной речью выступил новый председатель, которого также не было на «пленуме», а в нем участвовало более ста человек.
Может быть, это был первый случай, когда Каспаров оказался заочным соучастником массового подлога.
В отличие от «подлога» своей матери (в каждый свой приезд с Гариком в школу Ботвинника, она преподносила ему фрукты, которые покупала на рынке в Москве по дорогой цене, а говорила наивному Ботвиннику, что эти фрукты она привезла из солнечного Азербайджана), этот заочный подлог Г. Каспарова был куда серьезнее, чем невинный «подлог» его матери.
Сегодня могу твердо заявить, что если бы Каспаровы не имели столь высоких покровителей, то эта модель со мной не сработала бы: шахматная общественность республики была за меня.
Здесь уместно отметить, что после меня на посту председателя Федерации шахмат Азербайджана сменилось около десяти человек – все они приходили на этот пост без особой радости и уходили без всякого сожаления. Когда этот пост занял политик из демократического лагеря, корреспондент у него спросил, почему он решил стать председателем Федерации шахмат Азербайджана? Ответ его в высшей степени был «оригинален»: «А Вы спросите моих сослуживцев, что я делаю во время перерыва – они все Вам скажут, что играю в шахматы». Вот так – мило и просто! Впрочем, многие политические события в мире в те времена, демократы сильно упрощали!
А когда одного из членов Федерации шахмат, музыканта, спросили, почему он вошел в состав Федерации он серьезно ответил: «За многие годы, хотя бы один раз, я посещал все шахматные мероприятия в Баку».

Другой кратковременный председатель Федерации шахмат – в советское время примерный комсомолец, впоследствии демократ, член команды Эльчибея, член команды И. Гамбара, член правления НФА, член команды Г. Алиева, после возвращения его к власти, независимый политолог, «третья» сила, кандидат в президенты и «еще не вечер» – как событие говорил на страницах местных газет, что при спонсорстве компании «ВР» отремонтировал шахматный клуб.
Объективности ради надо отметить, что из последних председателей Федерации шахмат Азербайджана, реально проблемами шахмат республики занимался Эльман Рустамов, но отсутствие профессиональной команды не дает ему возможности добиться таких же успехов, как в Армении, которая стала двукратным победителем Всемирной шахматной олимпиады.
Через несколько лет после этого «пленума» Федерации, ко мне в шахматную школу пришел мой старый и добрый знакомый Сабир Зульфугаров, бывший член сборной команды Азербайджана по баскетболу, с необычной для меня просьбой – его послал ко мне председатель Гостехнадзора … Кямран Багиров (Сабир работал у него замом) – они получили компьютеры и К. Багиров просил меня помочь в компьютеризации учреждения.
«Ты его спроси, как он себе представляет общение со мной, после того, что случилось», – сказал я Сабиру (Сабир был не в курсе шахматных дел в республике). На этом все кончилось, так и не начавшись.

После успешного завершения бизнес-конгресса, во Дворце им. Ленина проходил большой прием. Я беседовал с бывшим премьер-министром Т. Сеидовым и зав. международным отделом Х. Селимхановым, когда к нам подошел бывший председатель КГБ Азербайджана, а ныне зав. отделом Совмина по беженцам Зия Юсуф-заде. Неожиданно он сказал мне: «Вы знаете, негативное отношение КГБ к Вам было из-за отношения работников КГБ Азербайджана, прикрепленных к Каспарову и из-за позиции моего друга, который неправильно информировал меня».
«Какой смысл сегодня об этом говорить, – ответил я ему, – эти работники КГБ уехали вместе с Каспаровым, а Ваш друг сегодня предал и Вас!»
Впоследствии мы с ним часто встречались в Приморском парке, но к этой теме больше не возвращались.

После «пленума» Каспаров заявил, что он «демократизировал шахматное движение в Азербайджане» – «демократизация» выглядела следующим образом.
Через много лет, когда мы с бывшим зав. зарубежным отделом ЦК Н. Ахундовым вместе помогали гото­вить международный бизнес-конгресс, который, кстати, прошел весьма успеш­но, он мне признался, что его вызвал к себе Первый секретарь ЦК КП Азерб. ССР Кямран Багиров и сказал, что он будет председателем Федерации шахмат Азербайджана. «Когда я ему сказал, что не могу отличить коня от слона, он мне ответил: «Ничего, научишься». Потом он мне сказал, что, когда будешь проводить Федерацию, обязательно прислушивайся к мнению Каспарова… Я много раз пытался провести Федерацию, пригласив Каспарова, но он всякий раз заявлял, что он сильно занят. Так, я ни разу не собрал Федерацию шахмат в течение двух лет, а потом, когда начались известные события, практически забыл, что я председатель Федерации шахмат». Не правда ли, случай для Книги рекордов Гиннеса?
В этом весь Каспаров – разрушить и любоваться развалинами!
После моего смещения «шахматный призовой фонд» Каспаровых выделил вознаграждение каждому из «околошахматных» деятелей. Зам. председателя спорткомитета стал председателем, член Федерации и команды Каспарова стал руководителем какого-то сомнительного заведения, а третий – член Федерации шахмат, «завуалированный каспаровец», по протеже Каспаровых начал разъезжать по зарубежным турнирам в ка­честве арбитра. Литвинов же получил должность неофициального руководителя команды Каспарова. Он, и по сей день, пристроен в команде Каспаровых. Объективности ра­ди надо отметить, что он «фехтовал» против меня куда тоньше, чем остальные члены команды Каспарова.
Вообще любопытна динамика поведе­ния ряда господ-каспаровцев в разное время. В 1984 году пришло письмо с грифом «Секрет­но» – постановление ЦК КПСС «О разви­тии шахмат». В Федерации было нес­колько членов КПСС, которые говорили о партийном долге и долго дискутирова­ли о том, может ли присутствовать при чтении этого письма не член партии, т.е. я – ее председатель. В январе 1990 года «верные» ленинцы – упомянутые члены шахматной Федерации Азербайджана бросили свои партбилеты, а с приходом Аяза Муталлибова, они снова забрали их обратно. В период правления НФА по АзТВ показывали, как они в кабинете у Фирудина Джалилова говорили о том, что благодаря НФА наступила демократия, и шахматы теперь будут развиваться семимильными шагами. А во время визита в Баку Анатолия Карпова они же выражали благодарность Г. Алиеву за его «существенный вклад в 70-е годы в развитие азербайджанских шахмат» и демократизации страны. Вот такие «принципиальные» коммунисты-каспаровцы. Эти господа напоминали мне не вдумчивых шахма­тистов, а как бы преферансистов, ко­торые каждый раз кусают локти, когда прикупают двух тузов на мизере и лихорадочно ищут выход из создавшейся ситуации – и, надо сказать, – находят!
Как отмечалось выше, новым председателем Федерации шахмат Азербайджана был назначен завотделом ЦК по иностранным вопро­сам Намик Ахундов – один из руководя­щих работников ЦК.
Моя отставка с поста председателя Федерации шахмат Азербайджана, неожиданно для меня, вызвала радость у …Аркадия Арканова.
Не один, а несколько человек, мне сообщили из Москвы, что в их присутствии этот шутник в ЦШК, не в шутейском разговоре, с воодушевлением говорил, что Каспарову удалось снять с поста председателя Федерации шахмат Азербайджана человека (фамилию мою, он естественно не знал), который им энергично мешал, узурпировав шахматы в республике.
Было известно, что по мере того, как Каспаров набирал обороты, вокруг него группировался определенный московский бомонд – Пугачева, Кваша, Попов, Мурашев, Бурбулис («змей с птичьим голосом») и другие. И наиболее активным среди них был Аркадий Арканов. В Баку было хорошо известно, что он часто прилетает в гости к Каспаровым, но с какой целью, не знали. Говорили разное – то ли он рассказывает о ситуации в Москве по отношению к Карпову и Каспарову, то ли выполняет какие-то поручения Карпова.
Исчез он также таинственно, как и появился. А. Зейналлы мне рассказывал, что Арканов ему говорил, что его сын учится в МГУ, и команда Карпова, в связи с дружбой с командой Каспарова, ему намекнула, что у него в дальнейшем, по окончании университета, могут быть проблемы с выездом сына за границу.
Думается, что это был обычный пиар со стороны А. Арканова.
Проще говоря, как блестящий поккерист, он посчитал, что у него на руках оказались не те карты!

Много лет спустя, когда я увидел и услышал, каким бесстрастным тоном и какие слова он говорил в адрес своей бывшей жены, всеобщей любимице моего поколения Майе Кристалинской, мне многое стало ясно.
С каким душевным трепетом мое поколение слушало песню Пахмутовой «Нежность», в исполнении Кристалинской. Подумалось, хорошо, что она после шутоватого Арканова встретила настоящего мужчину, с которым прожила 20 лет, и хорошо, что на ее последнем концерте рядом с ней стоял другой настоящий мужчина – Кобзон – не для того чтобы петь вместе с ней, а чтобы поддержать ее, тяжело больную, чтобы она не упала.

Особый разговор о матери Каспарова – Кларе Каспаровой, которая в те годы определяла стратегию Гарри Каспарова, была ее стержнем.
Не знаю, как сейчас (я ее не видел, и не слышал более 20 лет), но в те годы она была незаурядной женщиной.
Она работала ученым секретарем в одном научно-исследовательском институте, где работала и моя супруга, и как рассказывала она, ко всем заседаниям ученого совета готовила грамотное оформление и предметные материалы. Ее замечания во время Ученого совета всегда были своевременные и по существу обсуждаемой проблемы.
Со своей стороны отмечу, уже через некоторое время, как она появилась в шахматах, она четко понимала шахматную конъюнктуру в республике и Союзе.
Надо сказать, что и на приеме у Гейдара Алиева Каспарова проявила куда большую осведомленность о шахматных делах в СССР, чем председатель спорткомитета Геннадий Рзаев.
Все те, кто прилетал в Баку из Москвы по возникшим проблемам у Гарри Каспарова, высоко отзывались о ней.
По какой-то проблеме тренер юношеской сборной СССР по шахматам, Анатолий Быховский, находясь в Баку, сказал мне: «Вечером Клара позвала меня в гости, и я буду убеждать ее, что Гарик должен ехать на соревнование (не помню, какое)». «Кончится тем, что она тебя убедит, что он не должен ехать на это соревнование», – ответил я ему, а он как-то снисходительно улыбнулся.
На другой день, он, как-то растеряно, мне сказал: «Слушай, ты оказался прав!» На этот раз снисходительно улыбнулся я.
Другого результата ожидать не следовало – мягкотелый Быховский был для Каспаровой легкой добычей.

В другой раз, какую-то проблему обсуждал с ней прилетевший в Баку В. Батуринский. После беседы он был лаконичен: «Коварная женщина, но умная!»
Мало кто из журналистов Азербайджана мог написать такое эссе «Безоблачное небо Испании» по поводу поездки Г. Каспарова в Испанию для получения премии «Оскар», как написала Клара Каспарова – ниже приводим эту статью, ввиду ее информативности.

Безоблачное небо Испании

Авторитетный референдум мировой шахматной прес­сы в начале нынешнего года признал бакинца Гарри Каспарова лучшим гроссмейстером-82. Недавно, по приглаше­нию учредителей специального приза «Оскар», советский шахматист посетил Барселону, где ему в торжественной обстановке была вручена эта высокая международная награда. В состав нашей делегации входила мать гроссмей­стера, которой мы и предоставляем слово.
С 1967 года в коллекциях ведущих гроссмейстеров мира появилась новая награда – «Шахматный Оскар» – приз, вручаемый лучшему шахматисту года по итогам опроса журналистов, пишущих на шахматные темы. Первым обладателем этой престижной награды был датский гроссмейстер Бент Ларсен. Следующие два «Оскара» достались экс-чемпиону мира Борису Спасскому, затем последовали три звездных года Бобби Фишера. А после добровольного ухода из шахмат американского гроссмейстера началась эпоха нового чемпиона мира Анатолия Карпова, ознаменовавшаяся восемью «Оскарами». Лишь однажды, в 1978 году, традиция была нарушена. «Оскар» был вручен Виктору Корчному, но в том голосовании решающую роль сыграли, видимо, нешахматные обстоятельства.
Но если обладателями «Оска­ров» были шахматисты из раз­ных стран, то монопольное право на их вручение было и остается в Испании. Так, первые шесть наград вручались в Пальма-де-Мальорке, потом на один год «Оскар» перебрал­ся в Мадрид, а с 1974 года обрел прописку в Барселоне. Причем с изменением пропис­ки этот шахматный приз пре­терпевал внешние изменения, каждый раз отображал местную достопримечательность. Впро­чем, есть у «Оскаров» и общая черта – все они отлиты из серебра.
В 1888 году к открытию Все­мирной выставки в Барселоне была воздвигнута скульптура, ставшая впоследствии симво­лом города. Беломраморная, необыкновенно изящная дама с зонтиком, словно застывшая в грациозной позе менуэта, вот уже около ста лет восхи­щает взоры многочисленных туристов. И поэтому, конечно же, не случайно избрание в качестве награды именно ее миниатюрной копии.
Международная ассоциация журналистов, пишущих на шахматные темы, присудила «Оскара-82» бакинскому гроссмейстеру Гарри Каспарову. Его путь к призу начался еще в конце 1981 года победой на чемпионате СССР, но в зачет вошли только результаты международных соревнований: турнира в Бугойно (Югославия), московского межзонального и Олимпиады в Люцерне.
И вот, спустя семь месяцев после объявления лучшего шахматиста 1982 года, гроссмейстер с мамой отправились в Испанию, чтобы привезти в Баку очаровательную «барселоночку».
День вылета, 26 сентября, начался для нас очень рано, так как в течение его предстояло трижды взлетать на самолетах различных авиакомпаний.
Воздушная трасса пролегала через Болгарию, Югославию, Италию, Францию, и ясная, солнечная погода позволила нам с высоты увидеть Геную, Ниццу, Марсель...
В Мадриде нас встречали вице-президент ФИДЕ Рамон Торан и спорт-атташе советского посольства. Получасовая беседа Гарри с вице-президентом по поводу полуфинальных матчей (на следующий день Р. Торан вылетал в Манилу на Конгресс ФИДЕ), и снова в путь, теперь уже в Барселону.
Организаторов мероприятий по присуждению и вручению «Оскара» – фирму «Эль Норт Инглез» в течение всего наше­го пребывания вБарселоне представлял директор шахмат­ного института Каталонии Джорди Пуч.
Первые сутки пребывания в Испании прошли в спокойном и размеренном ритме. Нам предоставили возможность на­сладиться отдыхом в одном из загородных отелей Барселоны, расположенном в живописной горной местности. С возвыше­ния, на котором расположи­лась гостиница, открывалась панорама города и пляжа, про­тянувшегося на несколько десятков километров. Над окнами отеля «Рей дон Хаиме» нависала громада полуразрушенной средневековой башни, поэтому не удивительно, что его и внутреннее и внешнее оформление является как бы продолжением старинных испанских традиций. Откровенно говоря, день, проведенный вдали от большого города, оказался как нельзя кстати: удалось отдохнуть от тягот утомитель­ного перелета, подготовиться к предстоящей насыщенной программе и... ознакомиться с богатым ассортиментом ката­лонских рыбных блюд.
Отдых был кратким, и на следующий день к вечеру мы были уже в самом центре Бар­селоны, втором по величине и значимости городе страны.
Удобное расположение гранд-отеля «Кальдерон» позволило нам в свободное время позна­комиться со многими архитек­турными памятниками города.
Официальная часть программы началась с пресс-конференции 28 сентября. За последнее время Гарри неоднократно выступал перед различными аудиториями, в основном по поводу несостоявшихся полуфинальных матчей претендентов на первенство мира. Не стала исключением и эта встреча с прессой. Испанские журналисты не баловали разнообразием, поэтому и без переводчика можно было услышать знакомые слова: Пасадина, Кампо­манес, Корчной...
До начала пресс-конферен­ции корреспондентам были вру­чены информационные листки, в которых подробно освещались биографические данные и твор­ческий путь гроссмейстера. И, тем не менее, журналистская дотошность не раз вызывала у Гарри улыбку. Естественно, до появления газет мы немно­го волновались – не угадаешь ведь, в каком ракурсе все это преподнесут читателям.
Но уже за завтраком на следующий день мы обнаружили, что девять газет Каталонии и центральная газета «Эль Паис» с большой доброжелательностью писали о советском шахматисте, отмечая лучшие стороны его творчества и широкую общую эрудицию. С присущей испанцам эмоциональностью корреспонденты старались наградить Гарри восторженными сравнениями. В частности, «Эль Паис» писала, что у Каспарова «поистине латинский характер». По всему было вид­но, что экспансивность бакин­ца импонировала испанцам, и где бы он ни появлялся, везде чувствовалась атмосфера доб­рожелательности и радушия.
Вечером Гарри был приглашен на футбольный матч «Барселона – Магдебург», проводимый в рамках Кубка обладателей кубков. Зачастую наши представления об Испании неразрывно связаны с корридой, которую мы считаем самым ярким олицетворением испанского духа. Но надо сказать, что и футбол в Испании зрелище в своем роде необычайное. Кого только не встретишь на стадионе – и детей, и стариков, и девушек... Словом, людей всех возрастов и профессий. И что самое удивительное, испанцы идут на футбол не просто поболеть за свою команду, а как бы выполняя свой патриотический долг.
В перерыве матча Гарри представили президенту клуба «Барселона», который поздра­вил гроссмейстера с «Оскаром» и вручил памятный подарок.
29 сентября надолго запом­нится членам нашей малень­кой делегации. На этот день была назначена процедура вру­чения «Оскара». И, хотя согласно регламенту днем надо было выступить по централь­ному радио, а затем через час из зала Всемирной электрон­ной выставки по программе телевидения, мы ждали главно­го...
В 17 часов водном из боль­ших залов универмага фир­мы «Эль Корт Инглез» состоял­ся сеанс одновременной игры на 25 досках, а по окончании его – торжественная церемония вручения. Сообщения в газетах о предстоящем сеансе и церемонии не остались незамеченными любителями шахмат. Такое количество же­лающих посмотреть, как Каспаров будет проводить сеанс одновременной игры, мы виде­ли, пожалуй, только в Риге, куда Гарри год назад был при­глашен на занятия Университе­та шахматной культуры. Прак­тически к столикам играющих протиснуться было невозмож­но – зрители плотным коль­цом окружили арену событий.
Сеанс оказался «разношерстным» – неплохие шахматисты чередовались с журналистами, которых, наверное, больше интересовали события вокруг доски, чем на ней самой. Хотя внешняя легкость и скорость, конечно, сбивали с толку неискушенных зрителей, чувствовалось, что на некоторых досках гроссмейстеру пришлось нелегко. В двух партиях он вынужден был признать себя побежденным, причем в одной из них победы добился чемпион Испании среди юношей. Впрочем, итогами сеанса остались довольны все: и гроссмейстер, уложившийся в жесткий регламент (2 часа 15 минут), и зрители, увидевшие интересную борьбу, и... организаторы, которые смогли в срок начать торжественную часть.
Церемонию награждения, на которой присутствовали министр спорта Каталонии, дирекция фирмы и другие официальные лица, открыл директор по общественным отношениям, представивший зрителям советского гроссмейстера. Джорди Пуч рассказал о творческом пути Каспарова, о турнирах, позволивших журналистам назвать его лучшим шахматистом года. Затем генеральный директор фирмы вручил молодому бакинцу заветную награду, выразив уверенность в том, что эта серебряная статуэтка заложит у гроссмейстера его будущую коллекцию барселонских призов.
О сильном впечатлении, произведенном энергичной и красивой игрой Гарри Каспарова в сеансе, рассказал в своем выступлении министр спорта Каталонии. Много теплых слов и пожеланий прозвучало в этот вечер. Передо мной стояла пожилая испанская пара, и, хотя я не понимала слов, которыми они постоянно обменивались, достаточно было видеть их восторженные лица, когда они оборачивались ко мне, аплодируя и повторяя по-испански; «Это прекрасно...». Последним по традиции слово получил обладатель «Оскара».
– В жизни каждого шахма­тиста, – сказал Гарри, – бы­вают счастливые мгновения, но, безусловно, главной награ­дой является лавровый венок чемпиона мира. Такое событие бывает только раз в три года, поэтому, я думаю, все шахма­тисты благодарны учредителям «Оскара» за то, что они ежегодно проводят награждение лучшего гроссмейстера. Сегодня приятная обязанность поблагодарить дирекцию «Эль Корт Инглез» выпала на мою долю. Надеюсь, эта наша, первая встреча, будет не последней.
Уже после ужина, далеко за полночь, мы долго не могли уснуть. Вспомнились многие моменты тернистого пути, уда­чи и неудачи, борьба в турни­рах и за турниры... Теперь это уже позади, первый «Оскар» получен, и впереди борьба за «корону».
Утро 30 сентября началось с поездки к скульптуре, миниа­тюрную копию которой мы увозили домой. Традиционные снимки: за спиной обладателя «Оскара» – оригинал скульптуры, в руках – маленькая статуэтка «Дамы с зонтиком». Скольких еще обладателей приза увидит эта дама с высоты своего мраморного пьедестала?
Много интересного мы увидели в этот день, но разве можно в один-два дня вместить все очарование Барселоны, если почти каждый дом – архитектурный шедевр...
А вечером снова сеанс одновременной игры, на этот раз на 27 досках, в «Казино де Барселона». Сорок два километра по извилистой дороге в горы и обильный ужин не очень располагали к игре, но более всего страшило время проведения сеанса, который начался в одиннадцать вечера и окончился в 3 часа ночи. На этот раз состав был сильным и ровным: два национальных мастера, три каталонских, ни одного слабого игрока. Все севшие за столиками шахматисты неплохо разбирались в современной теории и готовы были использовать любую оплошность сеансера.
К тому же, гроссмейстеру пришлось преодолевать естественную после насыщенного дня и для столь позднего времени сонливость, в то время как испанцы играли в привычных для них условиях (обычно внутренние турниры здесь начинаются в 9 или 10 часов вечера). Итогами изнурительного шахматного марафона (+ 9 = 5, –3) гроссмейстер остался доволен. Правда, на обратном пути Гарри сетовал, что проиграл две партии из-за глупых ошибок, но потом, все же, успокоил себя: «Решающие ошибки были допущены где-то в районе половины второго ночи, а это далеко не лучшее время для игры в шахматы». Что ж, с ним вполне можно согласиться.
Дальше все было, как в калейдоскопе. Возвращение под утро в отель, краткие сборы, вылет в Мадрид.
Неизгладимое впечатление произвел на нас ставший как бы апофеозом всей поездки очень теплый прием у посла СССР в Испании Ю.В. Дубинина.
А на следующий день – ознакомление с историческими достопримечательностями столицы... Королевский дворец, музей Эль Прадо, Эскуриал, Долина Павших. Время было спрессовано, эмоции и впечатления не знали границ. Создавалась иллюзия, что все осталось за чертой испанской поездки.
А утром 3-го октября в Мадридском аэропорту перед посадкой в самолет группа советских физиков, возвращавшихся на Родину после Всемирного симпозиума, окружила Гарри, и началась импровизированная пресс-конференция. Поздравления с «Оскаром» и, конечно, наболевший вопрос: «Когда и где пройдет полуфинальный матч Каспаров – Корчной?»

К. Каспарова
Барселона – Мадрид – Москва — Баку

На снимках: председатель Международной ассоциации журналистов, пишущих на шахматные темы, директор шахматного института Каталонии Дж. Пуч одним из первых поздравил нового обладателя «Оскара»

Момент торжественного вручения приза – 16-го в истории этой почетной награды

Я познакомился с Кларой, когда Гарику было 6 или 7 лет, точно не помню. На блиц-турнире первенства Баку среди взрослых Гарик громил маститых шахматистов, выражаясь языком Шарапова из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», как косточки из компота!
После этого блиц-турнира, известный шахматный судья часто писал в местных газетах, что он «открыл» Каспарова. На этом турнире присутствовал весь шахматный бомонд Баку, и все в один голос говорили, что Каспаров – это явление в шахматах. «Открытие» этого шахматного судьи заключалось в том, что он судил этот блиц-турнир, т.е. переводил часы и фиксировал падение флажка.
После известных событий, где известную позицию занял Каспаров, он уже об этом не вспоминал.

Когда я восхищенно наблюдал, как этот юнец расправляется со своими взрослыми коллегами, мне и в голову не могло придти, что через несколько лет, в обозримом будущем, этот милый мальчик будет инициировать мое освобождение от должности председателя шахматной Федерации Азербайджана.
«Есть много чудес на свете, мой друг Горацио!»

В свою очередь, интересно, предполагал ли Карпов, когда он в турнире «вместе с гроссмейстером» представлял Челябинск, выиграв у 9-летнего пионера Каспарова в марте 1971 года, что вскоре будет повержен им.
Вот эта партия:

Сицилианская защита
А. Карпов – Г. Каспаров

1. е4 с5 2. f3 d6 3. d4 cd 4. :d4 f6 5. с3 a6 6. e2 e5 7. b3 e7 8. g5 е6 9. f4 ef 10. :f4 c6 11. 0–0 0–0 12. h1 b5 13 f3 e5 14 d4 c4 15. f2 b4 16. d5 :d5 17. ed f6 18. d2 b6 19. е3 c7 20 e4 fе8 21. g1 g6 22. а3 a5 23 ab ab 24. :а8 :а8 25. b3 a6 26. c6 :с6 27. dc е8?
«Я имел такую хорошую позицию!» – сокрушался Каспаров после партии. Действительно, черные владеют инициативой. После 27... b5 белым предстояла борьба за ничью. Теперь картина боя резко меняется. 28. d5 с3 29. f2 е1 30. f3 d4 31. :f7 g7 32. c4!
Непредвиденный Каспаровым удар. Двойная угроза – мат на f8 и взятие слона а6 –вынуждает черных перейти в проигрышное окончание.
32…:g1 33. :g1 :f2 34. :f2 :с4 35. bc а7 36. e2 d4 37. d5 f6 38. е4 b3 39. cb b2 40. f1 с1 41. е1 f4 42. g1 d4 43. h1 b6 44. e7 h6 45. f8. Черные сдались.

Думается, эта партия и многое другое что-то подсказали Карпову.
По поводу этой партии Каспаров писал -
«Ту партию я проиграл, хотя и имел явный перевес. Вот какой диалог произошел у меня с корреспондентом бакинской газеты «Спорт»:
– Чем объяснить поражение от чемпиона мира?
– Может тем, что я остался с ним один на один. Представьте, сидит напротив вас лучший шахматист планеты. Вот и просмотрел его комбинацию.
– И какой урок извлек ты из этой встречи?
– Нужно бороться до последнего, даже если у тебя выигрыш­ная позиция».
B отчете об этом туре «Советский спорт» писал: «Во время се­анса А. Карпова со школьниками из Баку наступил момент, когда у чемпиона мира остался только один соперник – двенад­цатилетний кандидат в мастера Гарик Каспаров. Карпов сел напротив юного шахматиста, и, естественно, этот момент фотокор­респонденты не пропустили. Дело в том, что Гарик – один из самых наших талантливых юных шахматистов, и кто знает, не состоится ли когда-нибудь еще один поединок Карпов – Кас­паров…»

Да что я и шахматная Федерация Азербайджана – он взорвал все мировое шахматное хозяйство в своем стиле и вступил в жестокое противостояние через шахматы с советским режимом, правда, пользуясь поддержкой определенной части верхушки этого режима.
«Я был участником юношеских соревнований в 1952-54 гг. в Ростове, Харькове, Ленинграде и пять лет был тренером сборной команды юношей и девушек Азербайджана, видел их игру, в том числе и в блиц, имел возможность сравнить будущих чемпионов мира – М. Таля, Б. Спасского и А. Карпова с игрой Г. Каспарова. Конечно же, их игра впечатляла, но Гарика – еще более», – сказал я Каспаровой. И это было правдой! Забегая вперед, скажу, когда она решила взять для Гарика персонального тренера, я предложил любого тренера из руководимой мною школы – она выбрала А. Шакарова и не ошиблась – все последующие годы Шакаров добросовестно вкалывал на Каспарова, и всегда, в отличие от других членов его команды, вел себя корректно.
Когда Шакаров уходил из школы, он вдруг спросил у меня: «Как Вы думаете, соглашаться мне на это предложение – на этой неделе я должен дать окончательный ответ?»
«Конечно, Саша, с твоей склонностью к систематике и работе в кабинетной тиши, тебе этот вариант вполне по душе. С другой стороны, ты у нас в школе свободный художник, а там будет жесткий контроль», – ответил я ему. «Вот это меня и смущает».
В дальнейшем стало ясно, что это обстоятельство не помешало Шакарову плодотворно работать в команде Каспарова.

Впоследствии и А. Асланова, по просьбе Клары Каспаровой, я посылал на юношеские соревнования, в которых участвовал Каспаров, и он внес заметный вклад в становление Каспарова. Вот что пишет Каспаров: «Моим следующим испытанием стал чемпионат страны среди юно­шей, проходивший в январе 1976 года в Тбилиси…
Мне нужна была победа, но, как на грех, иг­рал я отвратительно и отложил партию с Зигурдсом Ланкой в тя­желой позиции.
Все думали, что я проиграю, – все, кроме Александра Аслано­ва, одного из бакинских тренеров (тренером РШШ, где директором был Чапай Алиевич Султанов. Автор). Вместе с Олегом Приворотским он помогал мне анализировать отложенную позицию. Мы упорно трудились, пока, наконец, при участии ереванского тренера Альберта Арутюняна не была найдена совершенно фантастиче­ская идея защиты…
Началось доигрывание. Через несколько ходов, случайно бро­сив взгляд в зал, я увидел отчаянно жестикулирующего Асланова. Он явно был чем-то радостно взволнован. Через десять ходов в нашей партии была зафиксирована ничья.
То, что произошло потом, навсегда врезалось в мою память: Асланов вмиг преодолел расстояние от седьмого ряда до сцены и с криком – «Гарик, Гарик, ты – чемпион!» – подхватил меня на руки.
Не в силах поверить в случившееся, я, наверное, целый час еще твердил про себя: «Я чемпион, я чемпион...»
Если подойти с шахматных позиций, забегая вперед, скажем что и РШШ и его тренеры сделали для юного Каспарова гораздо больше, чем Дворец пионеров и Олег Приворотский. Приворотский учил своих воспитанников на уровне первого разряда и к подготовке к всесоюзным соревнованиям никакого отношения не имел.
В подготовке ко многим командным соревнованиям с юным Каспаровым работали лучшие тренеры РШШ. Подготовка к ним осуществлялась на базе РШШ. Во Дворце пионеров вели занятия по кружковой системе, где совсем другие задачи.
Но об этом Каспаровы умалчивают, так как это не вписывается в их детерминированную модель.
Когда я летел на олимпиаду в Ницце, то, естественно, зашел в ЦШК в Москве. Там я встретился с Александром Никитиным, который в то время работал тренером юношей СССР. После расспросов про Гарика Вайншейна, он мне сказал: «Ему нечего делать во Дворце пионеров, там кружковая система и нет спортивных шахмат. Я договорюсь с его матерью, а ты возьми его в свою школу». Я ему сказал, что у нас это как-то не принято, но что я ему буду оказывать любую помощь, используя наших опытных тренеров. И это слово я сдержал.
Об этом, кстати, мы с ним вспомнили на олимпиаде в Салоники.
И еще. «Из Швеции я вернулся с золотой медалью и теперь с волнени­ем ожидал весны, когда в моем родном Баку было намечено про­вести международный турнир. Мне нужен был второй гроссмей­стерский балл, и свой шанс я не намерен был упускать.
Турнир превзошел все мои ожидания. Игралось легко, раско­ванно – наверно, и впрямь дома стены помогают. Как болели за меня бакинцы! В общем, удалось не только перевыполнить норму гроссмейстерского балла, но и занять 1-е место (11,5 из 15), опередив на пол-очка Белявского...», – пишет Каспаров.
Для успешного проведения этого турнира в 1980 году, я вместе с коллегами из Федерации шахмат и РШШ провел большую работу. Не секрет, что в то время провести международный турнир по выделенной смете было нереально, и мне помогли спонсоры – мои друзья. На закрытии турнира Г. Рзаев особо отметил меня одного, как организатора турнира. Долго жал мне руку в знак благодарности Александр Никитин. Не случайно на банкете Найджел Шорт прекрасно сыграл на электрогитаре и заявил, что при любой возможности, он будет прилетать в Баку для участия в турнирах. И это были не просто слова благодарности организаторам турнира – в дальнейшем он неоднократно участвовал в международных турнирах в Баку.

Ни одного слова благодарности я не услышал от Каспаровых.
«Гарри тоже менялся год от года. Когда-то друзья одним из главных его качеств называли доброту. Со временем он стал высокомерным, начал верить в собственную непогрешимость. Когда в 1987 году на первом заседании Союза шахматистов СССР, созданного по инициативе Каспарова в противовес официальной Федерации, собрались академик Абалкин, Василий Смыслов, Артур Юсупов и другие, Каспаров поздоровался с Абалкиным, Смысловым, а мимо Юсупова и некоторых других прошел, не замечая. После заседания один знакомый спросил Гарри, почему он так поступил. «У них низкий рейтинг», – просто ответил Каспаров, – пишет Маргарита Озерова». Видимо, у меня тоже уже в то время был низкий рейтинг по оценкам Каспаровых.
Этот процесс начинался в Баку – многие шахматисты мне говорили, что Каспаров уже не отвечает на их приветствия.

Открытие очередного Международного шахматного турнира в Баку

И еще. «Вскоре меня при­гласили выступить на съезде комсомола Азербайджана. На съезд неожиданно приехали Севастьянов и Ивонин. Не знаю, кто их пригласил, и приглашали ли вообще…»
Каспаров пишет неправду – он прекрасно знал, что Севастьянов прилетал в Баку по приглашению Федерации шахмат Азербайджана. Когда я с Севастьяновым договаривался по телефону о конкретной дате прилета, он меня просил узнать, когда из Баку вылет самолета на Вильнюс. «Я там обязательно должен побывать на одном заводике», – сказал он.
Когда в моем присутствии Д. Муслим-заде позвонил Геннадию Рзаеву и спросил, будет ли он вместе с Каспаровым встречать в аэропорту Севастьянова, Рзаев ему ответил: «Нет, мы (он так и сказал – мы) его не приглашали!» А, между прочим, именно в этот приезд этих руководителей шахмат СССР, решился вопрос об участии Каспарова в супертурнире в Бугойно. И вопрос этот решил Г. Алиев – об этом мне сказал Севастьянов за ужином, а я, в свою очередь, позвонил и сказал об этом Каспаровой. Ее реакция была ожидаемой: «А что оставалось им делать – в Бугойно заявили, что кроме Каспарова, они никого не примут».
Этот список можно значительно расширить!
Забегая вперед, отметим следующее.
Автор поручил одному из своих учеников провести контент-анализ по всем книгам Каспарова по простой методике – число упомянутых лиц в этих книгах, независимо от их позиции. Так как книги выходили в разное время, то это, хоть и косвенно, показывает динамику этого процесса во времени.
Компьютерный анализ огромного массива данных позволил выявить следующую зависимость.

Эта модель выбывания из шахматной жизни Каспарова друзей и недоброжелателей по мере падения, по оценке Каспарова, их «рейтингов». «Дитя перемен» уже не нуждается ни в «мелких» друзьях, ни в «мелких» врагах. О нем должно уже судить человечество!
В последние годы ни с кем в полемику не вступает из-за их низких «рейтингов» – ждет «предложений» от «восьмерки», может «опустится» до «двадцатки», но там о шахматах и шахматистах думают меньше всего. Поливает, именно поливает, грязью высоких должностных лиц России, но те от него отмахиваются, как от назойливой мухи – они играют куда более сложные игры и не за шахматной доской.
В стихотворении Н.А. Некрасова «Ты не забыта» есть такие строки -
«Нужны нам великие могилы, – Если нет величия в живых». В живых Каспаров сегодня не видит величия – ищет себе подобие в ушедших.

В одной из своих последних книг – «Шахматы как модель жизни», Каспаров уже мировые события и действия политиков прошлого с мировым именем, великих ученых и т.д. коррелирует с событиями на шахматной доске с какой-либо партией из матчей с Карповым. Здесь стоило бы напомнить Каспарову – «В огороде бузина, а в Киеве – дядя!» – где Черчилль и его политика, и где 14-я партия с Карповым!

Возвращаясь в те годы, скажем, что в тот день блица Каспарова долго расспрашивала меня о молодых годах чемпионов мира, интересуясь даже деталями.
Уже вскоре большой успех во взрослых шахматах пришел к Каспарову в Минске. В мемориале А. Со­кольского он не только перевыполнил на 3½ (!) очка норму мастера, но и уверенно занял первое место, опередив гроссмейстера А. Лутикова и большую группу опытных мастеров.
В книге «От шахматиста – к машине» Ботвинник вспоми­нал: «С трудом удалось Каспарова включить в число участни­ков – он еще не имел звания мастера, и были, естественно, возра­жения – зачем кандидата пускать в турнир мастеров? Резуль­таты показали, что надо было это сделать: Гарик завоевал первое место, перевыполнив мастерскую норму на 3,5 очка! Это был самый большой успех, которого когда-либо добивался столь юный шахматист в Советском Союзе!»

После очередной победы Каспарова над одним из белорусских участников кто-то из зрителей огорченно сказал: «Что-то разучились у нас в Белоруссии играть. Мастера проигрывают мальчи­ку». Стоявший неподалеку, обычно не­многословный, латвийский мастер Я. Клован не удержался от реплики: «Вы зря расстраиваетесь. Об этом мальчике вы очень скоро услышите». И оказался прав!

Идиллия в наших отношениях с Каспаровой продолжалась недолго – вскоре она принялась за спортивные и другие организации республики, причем ее активность нарастала в зависимости от успехов Гарика.
Гарик Вайнштейн со своей матерью Каспаровой очень быстро вышел на тропу войны и с Карповым. Был ли другой путь? Не знаю! Когда китайского премьер-министра Чжоу-Энлая попросили дать оценку французской революции, он ответил, что еще не пришло время для полной оценки этой революции.
Когда раскладываешь факты, с которыми я был знаком в те годы, за и против, то получается типичная картина «нечеткого множества», которое, как известно, не имеет детерминированного решения. Ясно одно, что Карпов со своей могучей командой не оставил бы Каспарова в покое, и они, Карпов и Каспаров, никогда, как предполагал А. Рошаль, не были бы каркасом (КАРпов, КАСпаров) советских шахмат, а Каспаров был далеко небеззащитен, как он себя представляет в этой борьбе.

Клара Каспарова легко взяла спорткомитет республики, основные СМИ республики, спортивный и шахматный отделы телевидения (почти как революционерка – и это было не удивительно – по своим волевым и интеллектуальным качествам она в разы превосходила товарищей из этих организаций) и остановилась перед Федерацией шахмат – до поры до времени.
В присутствии многих она кричала на работника спорткомитета: «Слушай, нет цветов. Немедленно найди и купи!», писала сценарии для шахматных передач, с участием Гарри, на телевидении и т. д.
Как-то на Новом базаре я встретил взволнованного работника спортивного отдела телевидения, которого знал с детства: «Каспарова поручила мне достать свежую рыбу, а я никак не могу найти ее!» – сокрушался он. «А ты кто, работник Каспаровой?» – спросил я. Ничего не ответив, он побежал дальше в поисках рыбы.
Вскоре система Каспаровых заработала на полную мощность – начались интенсивные поиски «людей Карпова» – в ход пошел любимый прием коммунистов «образ врага». Коварство Г. Рзаева и команды Каспарова заключалось в том, что оспорить успешную работу Федерации шахмат было невозможно, и они всячески меня представляли как «руку Москвы», проще говоря, человеком Карпова.

Человеком Карпова окончательно был «назначен» я, хотя к тому времени я даже не был знаком с Карповым.
А кто действительно был человеком Карпова, показал приезд Карпова в Ба­ку, спустя годы. Как раз обо мне Карпов ни разу не вспомнил, а вот те, кто крутились около него – были видны наглядно. Впрочем, даже если кто-то и был «человеком Карпова» в те годы, то ничего предосудительного в этом не было. Вся подготовка Каспа­рова к турнирам проходила в глубокой тайне и никто, кроме его команды, ни о чем не был информирован. Так что Карпову передавать было нечего, разве только то, где Каспаров проводил сеан­сы одновременной игры. Что касается меня, то я с Карповым впервые позна­комился в Салоники.
Сегодня Каспаров, конечно же, знает, хорошо знает, кто в те годы в Баку был в близких отношениях с Карповым, собственно и тот, сегодня, в отличие от тех лет, не скрывает этого, но это сегодня никого уже не волнует – поезд, с шахматной Мати Хари, ушел! У меня есть подозрение, что Каспаров и тогда знал, кто находится в близких отношениях с Карповым – не случайно, он в своих поздних книгах нигде не упоминает имя своего «первооткрывателя», хотя тот считался чуть ли ни другом семьи и многократно бывал в доме Каспаровых.

Тут уместно вспомнить выражение «только сейчас я понял, почему в детстве, играя в прятки, взрослые ребята и девочки прибегали последними».
Конечно же, шекспировское «о, женщины, тщеславие вам имя» к Каспаровой, в те годы (не знаю, как сейчас), никакого отношения не имело – был холодный и далекий расчет!
Невооруженным глазом было видно, что она поставила перед сыном высокие цели, а всякие попутные материальные или какие-то другие цели ее не волновали. Всю ее деятельность можно было разделить на глобальную и локальную составляющие, и, надо сказать, она не путала одно с другим – на первом месте была глобальная составляющая.
Модель Каспаровых была проста – в Азербайджане изначально не могут появиться шахматисты мирового класса, а Каспаров – это чудо, на которое должно было быть обращено все внимание и все должно было быть подчинено развитию его таланта. А кто думает и о другом – наш враг!
Впоследствии, о чем ранее не говорилось вслух в то время, Каспаров рассказывал: «Можно ли ожидать появления второго Каспарова в Азербайджане?» – спрашивает корреспондент у Каспарова. «Подождем примерно тысячу лет», – отвечает Каспаров.
Оружие Каспарова в те годы также было известно.
Американский психолог А. Маслоу писал: «Если единственным инструментом является молоток, существует искушение трактовать все, как гвоздь».
Именно так поступал Каспаров – обладая огромным шахматным талантом и добиваясь серьезных шахматных успехов, он все это использовал, как молоток, чтобы «матовать» всех, кто не во всем был согласен с ним, принимая их за гвоздь и при этом опираясь на высокие республиканские инстанции.
Как только кто-то или что-то не по нему, то он немедленно «сажает его или «что-то» за доску и, независимо каким цветом он «играет», обязательно стремится его победить, причем в «плен» не берет!

Я уверен, как показали дальнейшие события, Каспаров, а точнее Каспарова, все равно нашли бы другую причину для борьбы с Федерацией шахмат Азербайджана – для них это было пробой сил!

Прошло много лет.
Судя по прессе, после переезда в Москву, публичная активность ее сильно упала – то ли выдохлась на финишной прямой, то ли политико-шахматная арена в Москве была иной, чем в Баку.
Мне трудно судить, как оценить ее роль в судьбе ее сына – «не будет больше единой правды для всех, правда будет у каждого своя». Сам Каспаров говорит, что без маминой помощи он не стал бы чемпионом мира в столь молодом возрасте. «Главное, что я с ней могу быть откровенен как ни с кем другим. В критические минуты ты слышишь голос, которому привык верить уже долгие годы. Каждому из нас необходим кто-то, кому можешь довериться, высказать все без утайки, называя вещи своими именами. И тогда, чаще всего, ты сам понимаешь, как поступить. Мама, шутя, говорит, что она поглощает мой стресс». Ему виднее!
В Баку же, она планомерно разрушала шахматное движение в Азербайджане, следуя принципу – кто не с нами, те против нас – это однозначно!

Вопрос правомерно поставить и в другой плоскости – как долго, начиная с 11 лет, Каспаров выдержит выбранную, не без помощи матери, в жизни модель – «И снова в бой, покой нам только снится».

Не могу не вспомнить добрым словом глубоко порядочного Леонида Вайнштейна – дядю Каспарова, который делал все возможное, чтобы не доводить ситуацию до конфликта. Он-то хорошо понимал, что происходит что-то ненужное. Много лет спустя, незадолго до его смерти, Л. Вайнштейн при нашей случайной встрече поведал мне многое о том времени, и многое прояснилось для меня. Теперь он ушел в мир иной, и я не имею морального права пересказывать подробности той вст­речи.
Леонид Вайнштейн был настоящий, не побоюсь этого громкого слова, патриот Азербайджана. Он горячо переживал несправедливости по отношению к Азербайджану, в том числе и по КВН, одним из основателей которого в Азербайджане был он сам. Он мне рассказывал, какие жесткие бои он вел с Масляковым, который всегда негативно относился к Баку. Собственно, эти переживания были одной из причин его преждевременной смерти от инфаркта.
«Идеальнее кандидатуры для выполнения подобной роли, чем крайне честолюбивая мать Гарри, трудно было придумать, – рассказывает в своей книге «С Каспаровым» ход за ходом, год за годом» тренер Александр Никитин. – Делалось это постепенно и достаточно тонко. Вхождение Клары Каспаровой в роль проходило под одобрение всех заинтересованных лиц. Я был рад тому, что она охотно взяла на себя решение всех технических проблем, связанных с нашими сборами и поездками, переговоры с местными руководителями – чисто шахматных проблем мне было предостаточно. Я не учел, что ее влияние на сына не ограничено ничем». Вскоре после этого резко изменилось поведение Клары Шагеновны. Никитин пишет: «Свойственные ей прежде мягкость и человечность быстро уступили место многозначительности в суждениях и решительному, почти начальственному обращению с тренерами».
«Вскоре, – пишет Маргарита Озерова, – Клара Шагеновна стала главным доверенным лицом Гарри, сопровождавшим его всюду (она даже поехала с сыном в Барселону получать шахматный «Оскар», что для 1982 года было неслыханно). Тренеры из помощников и советчиков окончательно превратились в наемный персонал. Клара Шагеновна начала вникать в шахматные вопросы. Иосиф Дорфман очень рассердился, когда она предложила ему рассмотреть «староиндийскую защиту» вместо «защиты Грюнфельда».
И это она начала отрабатывать в Баку – перед каждой передачей Каспарова по АзТВ, весь спортивный отдел АзТВ собирался у нее дома и отрабатывал разработанный ею сценарий – как задавать вопросы Гарику и как ему отвечать на эти вопросы.

«В результате сейчас рядом с Каспаровым остался только один человек из большой команды, которая прошла с ним путь до шахматной вершины, – Александр Шакаров. Говорят, Клара Шагеновна старается поддерживать отношения с теми, кто ей удобен, а не с теми, кто нужен по делу. Долгое время, несмотря на предостережения друзей, она общалась с человеком, который каждое ее слово встречал возгласами: «Клара Шагеновна, как это вы здорово сказали! Извините, я не успел записать», – пишет Маргарита Озерова.
Не могу сказать, о ком идет речь, но могу твердо сказать – такой человек был и в Баку!

Что касается самого тренера Каспарова Александра Никитина, то для меня загадкой осталось то, чего больше было у тренера Каспарова А. Никитина – ненависти к А. Карпову или любви к Г. Каспарову, но в шахматном плане, равнодействующая этих чувств, была однозначно направлена на повышение мастерства Каспарова.
Обсуждение любой проблемы для него начиналось и кончалось происками Карпова и призывом сенатора Катона: «А Карфаген должен быть разрушен!» (когда заходила речь о каком-либо шахматном мероприятии, Никитин, как-то странно улыбаясь, говорил: «А как на это посмотрит Анатолий Евгеньевич»), но в дела Федерации шахмат Азербайджана, он не вмешивался, и у меня с ним всегда были корректные ровные отношения.
Для объективности надо отметить, никаких особых материальных благ в Баку Никитин не имел – для него главное был принцип.
Могу только рассказать про один эпизод, участником которого был я. Тренером сборной Азербайджана на спартакиаде народов СССР был назначен А. Никитин. Когда мы с Г. Рзаевым обсуждали его оплату, то оказалось, что в смете для оплаты тренера была заложена смешная цифра. «Я решу эту проблему», – сказал я Рзаеву.
Договорившись с моими друзьями, которые руководили крупными предприятиями, Никитин с Каспаровым провел ряд выступлений, и материальная проблема была решена. Сборы проводились на гребной базе в Мингечауре, где мои друзья создали все условия для полноценной подготовки.
Как впоследствии рассказывали мне шахматисты, раскрыв все свои тетради с дебютными разработками, Никитин с каждым участником работал индивидуально и отвечал, в меру своей осведомленности, на все их вопросы.
В Салоники, когда я уже не был председателем Федерации шахмат, мы с ним, общались, как и прежде – никаких проблем не было!

В то же время, проблем, в связи с Карповым, в Москве Никитин имел в полном объеме – никому мало не покажется – об этом мне рассказывали шахматные деятели из Москвы.
То, что Александр Никитин положил лучшие свои годы, получая удар за ударом, на становление Каспарова, я тому свидетель, а что он получил взамен, мне трудно судить.
«Из-за твоей честности и преданности Каспаровым, ты одним из последних уйдешь из команды Каспарова. Но уйдешь!» – сказал я Никитину в Салоники при нашей последней встрече. Мой прогноз оказался верным.

В том, что Никитин мог сделать блистательную шахматную карьеру и без Каспарова, автор не сомневается. Правильный советский человек, русский, трезвенник, окончил престижный ВУЗ, мастер спорта СССР по шахматам, прекрасный педагог – таких мало было в ЦШК, где он работал на одной из престижных должностей. Но он выбрал то, что выбрал и это был его выбор!

Конечно же, в мои отношения с Каспаровым внесли свой определенный «вклад» известные околошахматные деятели тех времен, которым, как воздух нужен был образ врага, чтобы выслужиться перед Каспаровыми – другого они делать не могли!
Эти господа использовали любой повод, чтобы внести интригу в отношениях между мной и Каспаровым.
Когда скончался дед Г. Каспарова, которого он очень любил (Клара Каспарова мне рассказывала, что дед просил Гарика привести ему доброкачественную пилу из стали, и он её вез, чуть ли через всю Европу), и я, естественно, поехал на похороны на кладбище. У входа на кладбище я встретил Александра Шакарова, и мы вместе начали искать место, где хоронят деда Каспарова. «Вот здесь, – сказал Шакаров, – и мы подошли к большой толпе людей, где простояли вдвоем в течение похорон. Когда стали расходиться, я сказал Шакарову: «Саша, здесь что-то не то. Мы попали не на те похороны – ни одного знакомого лица». «Да, похоже, мы с Вами участвовали не в тех похоронах».
Вечером того же дня каспаровские лизоблюды говорили Кларе, что на похоронах были все члены Федерации, а ее председатель демонстративно не пришел. Присутствующий при этом разговоре Шакаров, к их разочарованию, внес ясность в этот вопрос.
Как-то я заехал на работу к своему другу Октаю Атаеву (он в то время работал заместителем председателя Спорткомитета республики), и в разговоре он сказал: «Хорошо, что ты пришел ко мне. Утром мне принесли ряд документов, в том числе представление на заслуженного тренера Азерб. ССР О. Приворотского. Подпиши его». Я ему ответил, что такие вопросы я один не решаю, завтра соберу Федерацию, на которой решим этот вопрос. Уверен, что проблем не будет – человек он не тот, заядлый интриган, но как тренер, бесспорно, заслуживает этого звания.
На том и порешили – когда пришли за этим документом, Атаев пересказал наш разговор.
Буквально через несколько часов Атаев позвонил мне и рассказал продолжение этого эпизода.
Как только, я уехал из Спорткомитета, к Атаеву позвонил председатель Спорткомитета Геннадий Рзаев и сказал: «Слушай, мне звонили из КГБ, говорят, что Султанов опять мешает Каспарову, не подписывает представление на тренера Каспарова Приворотского. Зачем это ему нужно?»
«Как не подписывает? Он только что был у меня, я ему передал материалы, и он обещал завтра принести решение Федерации!» «Как сегодня? А мне сказали, он держит у себя материалы больше полугода!» Так работали люди «фехтовальщика» Литвинова – бездарно, топорно, главное, во вред общего дела.
Самое любопытное было то, что за спиной Каспаровой, эти господа, тогда товарищи, плакали в платочек и говорили про нее всякие гадости. Как мне кажется, Каспарова знала об этом (эти господа-товарищи предавали друг друга), но не обращала на это никакого внимания – для нее было важно то, что они в ее присутствии лебезили перед ней и делали все так, как она хотела. И, надо сказать, это с ее стороны было правильной и прагматичной позицией по отношению к подобной публике!

Дальше, после освобождения меня от должности председателя Федерации шахмат, в буквальном смысле, случился шок – через несколько месяцев воспитанницы Республиканской шахматной школы, которую Каспаров поносил, как мог, школьницы Софиева, Велиханлы и Султанова стали чемпионками Спартакиады народов СССР – этого в истории Азербайджана не было – возникла немая сцена из «Ревизора».
Первым пришел в себя Ю. Мамедов. Он позвонил мне и сказал следующее: «Как куратор шахмат, кто бы мне что ни говорил, я подпишу представление на Вас, Чапай Алиевич, на звание «Заслуженного деятеля физической культуры Азербайджана». И, надо сказать, написал и подписал! На Бюро ЦК, когда был поставлен этот вопрос, К. Багиров просматривая мое досье, вдруг заявил: «Вот, он доктор наук, профессор, лауреат Госпремии, заслуженный тренер республики, отличник просвещения, не хватит ли ему званий?» Ему жестко возразила председатель АСПС Лидия Расулова: «Кямран Мамедович, успех на Спартакиаде небывалый. А кому давать это звание, если не ему?»
Принципиальную позицию заняли Гасан Гасанов и Джангир Муслимзаде. Вопрос решился!
На итоговом совещании, посвященном спартакиаде, В. Гусейнов сказал, что Султанов доказал обывателям из ЦК партии, что он настоящий специалист своего дела, а Лидия Расулова – председатель АСПС, сообщила, что мне представляется бесплатная путевка в Карловы Вары. Ввиду занятости, я не сумел воспользоваться этой путевкой, но она мне была дороже всех использованных!
Через некоторое время, воспитанник РШШ Владимир Акопян стал чемпионом мира среди юношей.
За успехи в развитии шахмат в республике мне, первому, было присвоено звание «Заслуженный деятель физкультуры и спорта» в сфере шахмат.

В интервью по «ЦТ» на вопрос Якова Дамского, какова эффективность работы школы Ботвинника – Каспарова, Каспаров отвечает: «Чемпион мира среди юношей и чемпионы спартакиады народов СССР среди женщин, я думаю, это впечатляет!»
Софиева, Велиханлы и Акопян были на сессии этой школы один раз (Акопян, по-моему, дважды) и, как они рассказывали мне, показывали несколько своих партий и играли тренировочные партии.
Я был очень доволен этим интервью Каспарова – я заставил его лгать по «ЦТ» – за одно занятие чемпионом мира и чемпионом спартакиады не становятся – это он прекрасно понимал и, тем не менее, лгал на всю страну!
Как в «Выстреле» А.С. Пушкина, я увидел его неуверенные и бегающие глаза.
Будучи в Салоники я спросил у интеллигентного Якова Дамского – можно ли за одно занятие подготовить чемпиона мира по шахматам среди юношей, чемпионок спартакиады? «Вы шутите!» – ответил он. Несколько секунд спустя он спросил у меня: «А почему Вы задали мне этот вопрос?» Чтобы не обижать милого человека, я не стал углубляться в детали.

Итак, первый шаг Каспарова по разрушению прошел успешно – спустя некоторое время последовал следующий.
Следующим шагом, будучи чемпионом мира, Каспаров уже выступил на мировой арене – разгромил ФИДЕ, которая худо-бедно существовала около 100 лет. Была какая-то система, возможно не очень эффективная, но сегодня нет никакой – с десяток чемпионов мира!
Каспаров откровенно прояснил свою модель в подобных организационных вопросах.
«Я позвонил Каспарову, – вспоминает Президент ФИДЕ Кирсан Илюмжинов, – и сказал: – Гарик, Кампоманес уходит и предлагает мою кандидатуру. Это же здорово. Мы сможем что-то сделать, и для российских шахмат в том числе!» А Каспаров сказал: «Нет, Кирсан, не ходи. ФИДЕ разваливается. ОНА ДОЛЖНА УМЕРЕТЬ. МЫ ДОЛЖНЫ САМИ ГОСПОДСТВОВАТЬ (выделено автором)». Это дословное его выражение.
Вот модель его демократизации уже в мировом масштабе!
Как альтернативу ФИДЕ, Каспаров создал «АГ» – семь гроссмейстеров 15 фев­раля 1987 года скрепили своими подписями документы, удостове­ряющие официальное рождение новой международной организа­ции – Ассоциации гроссмейстеров (АГ).

«Каспаров считает, что главная задача «АГ» – это привлечь в шахматы большие деньги и создать механизм, при котором часть средств сможет пойти вниз, на развитие шахмат в мире», – говорит корреспондент Давиду Бронштейну.
«Премного благодарен! Внизу будут играть в те же шахматы, а получать миллионы будут наверху. Ведь что сейчас происходит? Они там на своем Олимпе могут полгода не играть, а остальные двести гроссмейстеров проводят за них всю черновую исследовательскую работу. И когда через полгода они открывают шахматные журналы или влезают в свои базы данных, то видят, что «негры» уже обката­ли все варианты, показали, как надо играть. Понимаете? Это же их бесплатная лаборатория. В сущности, «звезды» продают чужие зна­ния за большие деньги. Но почему при этом надо считать себя важнее всех остальных?»
«Каспаров и К°» играли преимущественно друг с другом и не допускали в свой круг «чужаков». «Это привело к резкому снижению интереса к шахматам и к экономическому обнищанию 99 процентов профессиональных шахматных игроков, за исключением самого Каспарова и нескольких привилегированных, с которыми он желал играть в турнирах… Да, Каспаров может быть доволен. Количество игроков, зарабатывающих на жизнь игрой в турнирах, не сократилась до 20 человек, что было бы идеально в соответствии с его заявлениями, но уменьшилось очень заметно», – пишет Ольга Корнеева.

Уже через некоторое время, из-за авторитарного правления Каспарова, начала разрушаться созданная им самим «АГ». Процесс разрушения «АГ» был так силен, что он невольно затронул и ФИДЕ – иначе быть и не могло – ведь в обеих организациях были шахматные гроссмейстеры, а не шахматисты и шашисты.
По поводу неудачи в создании «АГ» Каспаров пишет: «В 1993 году я совершил грубую ошибку, начав атаку со слабой позиции. Правда, это произошло не на шахматной доске, а в шахматной политике. С тех пор как в феврале 1985 года президент ФИДЕ прервал наш первый матч с Карпо­вым, мои отношения с руководством этой организации но­сили напряженный характер. И вот, накануне очередного мат­ча на первенство мира, мой новый соперник англичанин Найджел Шорт сделал мне заманчивое предложение: учредить Профессиональную шахматную ассоциацию и провести матч под ее эгидой, вне рамок ФИДЕ. Наконец-то появилась возможность порвать с коррумпированной бюрократией и вве­сти шахматы в мир профессионального спорта.
Шорт был первым западным претендентом на шахмат­ную корону после Бобби Фишера (1972). Я полагал, что при его участии мы повысим интерес к шахматам и заручимся поддержкой многих западных гроссмейстеров. Созданная мной во второй половине 80-х Ассоциация гроссмейсте­ров – первый профессиональный союз шахматистов – рухну­ла во многом из-за оппозиционности западных гроссмейсте­ров. Теперь, когда Шорт, последний президент той Ассоциа­ции, предложил мне объединить наши усилия, я подумал, что вместе мы действительно сможем переломить ситуацию. Но это оказалось заблуждением, самым серьезным в моей шахматной жизни. Вскоре после того, как мы выступили с совместным заявлением, стало ясно, что мое предположение было неверным и Шорт не пользуется широкой поддерж­кой на Западе. ФИДЕ немедленно исключила нас из своих рядов, обвинив в «узурпации мирового первенства», и в пи­ку моему поединку с Шортом провела альтернативный матч «за титул чемпиона» Карпов – Тимман. В шахматном мире начался раскол, затянувшийся почти на полтора десятилетия... Я так жаждал профессионализации шахмат, что упус­тил из виду, как мало шансов на успех имеет мой замысел. Годы спустя Юдит Полгар сказала мне по этому поводу: «Ты просто всегда пытался опередить время!»
Дело не во времени, а в системе управления, которую не сумел, и никогда не сумеет создать Каспаров!
Его кровь волнуют рукотворные развалины организаций, которые были ему не угодны, и лица, их возглавляющие, а что будет дальше – это не его проблемы, считает он! Он получает какое-то удовольствие, стоя с флагом победителя на развалинах неугодного ему объекта, причем, как показали дальнейшие события, не обязательно шахматного – любого объекта!
Легко и непринужденно, Каспаров разрушил «Комитет-2008» и коалицию – «Другая Россия».

Эффект Челомея гласит: «Чтобы система была устойчивой, ее надо часто трясти». Каспаров «усовершенствовал» эффект Челомея – он трясет систему до ее разрушения!

Свой «вклад» в разрушение мирового шахматного движения, наряду с Каспаровым, внес в те годы и Карпов. Он делал со своей стороны все возможное, чтобы «новшества», которые внедрял в шахматное движение Каспаров, нанесли бы максимальный ущерб мировому шахматному движению, хорошо понимая, что это, в конечном счете, отразится на авторитете Каспарова. Стройность и системность шахматного движения его волновали меньше всего. Собственно, разрушать мировое шахматное движение Карпов начал еще со времен матча Карпов – Корчной. Кампоманес как-то всердцах сказал руководителю шахмат в СССР: «Вы экспортируете проблемы советских шахмат в мировое шахматное движение!»
Люди Карпова внимательно отслеживали, какие гроссмейстеры поддерживают Каспарова и в меру их возможностей, эти гроссмейстеры отсекались от шахматного движения, что, конечно же, никак не способствовало его ускорению.

Уже будучи в политике, когда была сделана попытка соединить Явлинского и Каспарова под лозунгом «демократы всех мастей, объединяйтесь!», в результате заместитель Явлинского по партии Митрохин публично сказал про Каспарова, что тот сумасшедший (он сам, кстати, не очень адекватный). Ранее нечто подобное сказал Минкин про Жириновского несколько в другой интерпретации: «Если и сумасшедший, то очень расчетливый». Каспаров не сумасшедший и не расчетливый – он вечный «победитель», за что ни берется!

Корчной в интервью российскому шах­матному журналу «64» сказал: «Человечеству повезло в том, что Каспаров стал шахматистом, иначе мир получил бы диктатора. Каспаров мог бы стать Ста­линым или Гитлером».
Хотелось бы продолжить эту мысль Корчного. Известно, что история не любит сослагательного наклонения. И все же, допустим, что в те годы генсеки КПСС к Каспарову относились бы также, как Сталин к Ботвиннику, и что Каспаров, в отличие от Карпова, вел бы борьбу за шахматную корону в рамках интеллигентных правил? Не надо сомневаться, и об этом говорит его последующее поведение в шахматном мире и в политике, что он не только завоевал бы звание чемпиона мира, как и Карпов применяя запрещенные методы, но и, по возможности, пересажал бы всех своих оппонентов!
Достаточно вспомнить отказ Каспарова участвовать в одних и тех же турнирах с гроссмейстером Саловым (на тот момент 4-5 рейтинг в мире) за то, что тот критиковал его деятельность в прессе. Жесткий прессинг со стороны Каспарова преследовал Салова во всех шахматных организациях, где Каспаров имел какое-то влияние.

И еще к сравнению Корчного.
«В тех странах, которые удовлетворяют свои потребности за счет природных ресурсов, таких, как нефть и газ, почти нет побудительных стимулов для разви­тия образования и высоких технологий», – пишет Каспаров. Примерно так о нефти рассуждает Гитлер в «Майн Кампф»!

Надо отметить, что нельзя сказать, будто Карпова поддерживала партийная верхушка, а Каспаров был, как перст, один.
За Каспарова активно «играл» идеолог перестройки Александр Яковлев. Как пишет Александр Яковлев в своей книге «Сумерки», когда ситуация в матче начала меняться, он оказался свидетелем разговора между Горбачевым и Черненко о ходе поединка. Черненко настаивал, что нельзя допустить победы Каспарова, который покинет СССР. Яковлев сказал Михаилу Сергеевичу, что не стоит путать спорт с политикой. Но его мнение, как он пишет, тогда не приняли в расчет. Несколько по другому рассказывал мне руководитель управления шахмат Спорткомитета СССР Николай Крогиус. По его словам, ему говорили, что определенные члены Политбюро поддерживали Карпова, но это не было четко видно, а вот поддержка Каспарова Яковлевым, ощущалась во всем – Яковлев не скрывал того, что однозначно поддерживает Каспарова.
«Как я уже говорил, у меня были приглашения из Бугойно, Турина и Лондона. Но вместо этого мне предложили второраз­рядный турнир в Дортмунде. Я решил бороться. Но какое ору­жие могло быть у восемнадцатилетнего юноши против грозной власти, которой обладал чемпион мира? Это напоминало легенду о Давиде и Голиафе. И я огляделся вокруг в поисках поддержки.
Первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана был тогда Г.А. Алиев. Гейдар Алиевич тепло поздравил меня с победой в чемпионате СССР, в беседе со мной интересовался моей учебой в институте, одобрил активное участие в комсомольской жизни Баку, в популяризации шахмат в республике. Вскоре меня при­гласили выступить на съезде комсомола Азербайджана. На съезд неожиданно приехали Севастьянов и Ивонин. Не знаю, кто их пригласил, и приглашали ли вообще. Но коль скоро они были здесь, я решил воспользоваться случаем и напрямую обратиться к руководству шахматной Федерации и Спорткомитета и непо­средственно к Алиеву.
Результат превзошел все ожидания: мне дали разрешение участвовать в супертурнире в Бугойно. Теперь, преодолев все затруднения, надо было извлечь максимум пользы из встреч с лучшими зарубежными гроссмейстерами.
И в дальнейшем в тяжелых ситуациях мне приходилось обра­щаться за помощью к Гейдару Алиевичу, и он, по возможности, оказывал мне содействие. Сейчас некоторые пытаются исполь­зовать этот факт, чтобы упрекнуть меня в неискренности. Мол, о какой многолетней травле аппаратчиками Каспаров нам гово­рит, если ему самому покровительствовал такой видный деятель эпохи застоя! Должен признать, что без поддержки влиятель­ных партийных руководителей мне бы ни за что не удалось прой­ти весь путь борьбы за мировое первенство (Подчеркнуто автором). Но ни разу эта по­мощь не была использована во вред кому бы то ни было.
Я часто задумываюсь над причинами, побудившими Алиева уделять мне такое внимание. Ведь, если будущая поддержка со стороны А.Н. Яковлева и С.А. Шалаева в значительной степени определялась происходившими в стране переменами, то Алиев, принадлежавший к «брежневской когорте», должен был бы, по логике вещей, занимать другую позицию. Напрашивается объяснение: сыграли роль естественная гордость достижениями земля­ка, возможность прославления родного Баку. Но могли ли такие соображения эмоционального характера перевесить опас­ность конфронтации с той частью аппарата, кумиром которой был Карпов? Не исключено, что, поддерживая меня, Алиев как бы проверял реальность своих шансов в борьбе за власть, хоро­шо понимая, с какой оппозицией ему придется столкнуться. Так или иначе, своевременное вмешательство Алиева дало мне возможность заняться подготовкой к штурму шахматного Олимпа».
Позже он скажет: «Благодаря Гейдару Алиевичу я смог сыграть с Карповым, а впоследствии не только он, но и Яковлев, и глава ВЦСПС Степан Алексеевич Шалаев всячески мне содействовали, чтобы я мог заниматься своим делом. С другой стороны, нельзя же всерьез утверждать, что Алиев был более могущественным, чем, скажем, Черненко или Романов, – в это можно уверовать, только если себя убедить».
Годы спустя Гарри Каспаров признался, что влияние Алиева имело место и, фактически спасло его от разгромного поражения: «Если речь идет о вмешательстве Алиева, то, полагаю, единственное, чего он добился, – сорвал главную задумку организаторов переноса матча, согласно которой второй раунд должен был начаться со счета 2 : 0 в пользу моего соперника. Начинать лимитный матч с такого счета, давая еще и ничью вперед, было бы самоубийством, и я бы никогда на это не согласился... Именно назначение второго матча с форой было ключевым, но Кампоманес так и не решился пойти на это. Именно в этом скорее всего проявилось влияние Алиева».

Известный гроссмейстера Юрий Авербах писал: «Очевидно, в партийной иерархии Алиев оказался сильнее начальника отдела пропаганды Центрального Комитета партии Стукалина и даже Зимятина, секретаря по идеологии, и поэтому моментально все политические аргументы были сметены в сторону и колеса быстро закрутились в обратном направлении».
Перед поездкой в Салоники, Крогиус пригласил меня к себе домой на ужин (в самолете Рошаль мне говорил, что он не помнит, чтобы Крогиус кого-нибудь приглашал к себе в гости). Я уже не был председателем Федерации шахмат Азербайджана, и за ужином шел довольно раскованный разговор. Крогиуса очень интересовала тема компьютеризации шахмат, и он досконально расспрашивал меня о нашей системе. Естественно, мы затронули тему и больших шахмат.
«Я помню много случаев, когда руководители Спорткомитета СССР вызывали меня и давали конкретные поручения. «Это указания Гейдара Алиева», – говорили они мне».
«Давайте не будем забывать, что именно Азербайджан воспитал великого Гарри Каспарова. Уже одного упоминания его имени достаточно. Если бы не забота Гейдара Алиева, Каспаров никогда бы не стал чемпионом мира. В спорте многое решает мастерство, но не все. Если нет необходимого внимания, то рассчитывать на большие победы очень сложно», – глава ФИДЕ Кирсан Илюмжинов.

Тут надо добавить и другое – Илюмжинов никогда не был бы президентом ФИДЕ, если бы Каспаров не разрушил мощную систему, которую в ФИДЕ выстроил Кампоманес.
Можно сказать, что президентство, благодаря Каспарову, он получил «на блюдечке с голубой каемочкой»!
Дружба Каспарова с Илюмжиновым началась тогда, когда Илюмжинов за один миллион долларов купил у Каспарова шахматную корону (в те годы, редко у кого из чиновников были такие деньги, а Каспаров в те годы слегка приторговывал), а кончилась тогда, когда Кампоманес ушел, и за его место началась борьба – то ли Каспаров сам хотел быть президентом ФИДЕ, то ли у него была другая кандидатура на этот пост.

Во времена СССР, известная пословица «под лежачий камень вода не течет» работала на все сто процентов – без существенного вмешательства руководства республик Центр не занимался поддержкой ярких личностей в республиках. Это касалось, в первую очередь, интеллигенции.
При Г. Алиеве ученые, писатели, композиторы, художники и др. получили наград больше, чем за все послевоенные годы – за каждую награду он лично ходатайствовал.
Только один факт, как пишет Азад Шарифов, во времена Г. Алиева, Героев социалистического труда среди деятелей культуры в Азербайджане было больше, чем на Украине!

Автор был свидетелем, как Г. Алиев, преодолевая препятствия, боролся за звание член-корреспондента АН СССР одному ученому, который, как известно, ответил ему черной неблагодарностью.
Но это было исключением – как правило, на протяжении многих лет, эти яркие личности сохранили свою благодарность Г. Алиеву.
По такому же принципу Г. Алиев относился к Г. Каспарову, но с существенной поправкой – помогая Каспарову, он рисковал вызвать гнев у известной части кремлевских руководителей, которые не скрывали своих симпатий к Карпову, и, тем не менее, Г. Алиев помогал ему.
Если бы не поддержка Г. Алиева в решающий момент противостояния не столько с шахматными, сколько с политическими силами, то вся шахматная карьера Каспарова была бы под большим вопросом.
Скорее всего, он бы уехал на Запад, а какую жесткую борьбу вели советские органы с «отщепенцами» – хорошо было известно – не все ее выдерживали!

С большим уважением Каспаров относился и к руководству КП Азербайджана – после каждой зарубежной поездки, его видели на приеме или у Первого секретаря Багирова или Второго секретаря Пугачева. Так сказать, с небольшим отчетом и сувенирчиком!
Удар, нанесенный «Каспаровым и К°», по шахматному движению в Азербайджане, как позже выяснилось, это были цветочки – ягодки были впереди.
После развала СССР, в процессе которого Азербайджан столкнулся с сепаратизмом, который активно поддержал Каспаров, начались тяжелые дни для Азербайджана. В дальнейшем, эта поддержка Каспарова превратилась в открытую ненависть к Азербайджану – ненависть во всем!
В 1989 г. я был приглашен на шахматную Олимпиаду в Салоники для чтения лекций о компьютеризации обучения шахматам и был свидетелем многочисленных интервью Каспарова зарубежным журналистам о событиях в Сумгайыте, в которых он всю вину возлагал на азербайджанскую сторону. Каждый вечер на греческих телевизионных каналах он выступал с антиазербайджанских позиций, практически не говоря о шахматах, ради которых он, собственно, и приехал в Салоники.
Вот некоторые «перлы» из его многочисленных антиазербайджанских высказываний, прозвучавшие в те годы: «в Баку убивали только за то, что ты был армянином», «после того, как его покинули армяне, Баку стал мертвым городом», «Баку уже никогда не будет цивилизованным городом, т.к. своим развитием он обязан не местным жителям», «Баку загнал себя в мировую изоляцию, и надолго», «после отъезда из Азербайджана специалистов разного профиля экономика начала разрушаться и этому не будет конца» и т.д.
Несмотря на свои многочисленные антиазербайджанские заявления, в известные напряженные дни в Баку у него никаких проблем не было – со своими близкими он мог в любое время выехать из Баку туда, куда хотел, но, желая драматизировать ситуацию в Баку, он выбрал другой путь.
Руководитель отдела управления «3» КГБ СССР Владимир Луценко и начальник отделения Валерий Хмелев пишут: «Семью Каспарова, например, Гарри, его жену, маму, бабушку, наши ребята сначала тайно (!? Авт. Об этом знали все шахматисты в Баку) вывезли в санаторий КГБ «Бильгя». Потом, опять со всеми мерами предосторожности, привезли в аэропорт и спецрейсом (!? Авт. Это были челночные рейсы, которыми в Баку перебрасывали спецподразделения) на ТУ-134 отправили в Москву».
Этот, искусственно созданный Каспаровым эпизод, впоследствии прошел по многим информационным каналам и принес огромный вред Азербайджану.
К этому необходимо добавить и другое. Гарри с мамой предоставили два роскошных «люкса» в азербайджанском постпредстве в Москве. Для сборов профсоюзы выделили двухэтажную комфортабельную дачу в Пестово, где в оставшееся время жил сам глава советских профсоюзов с семьей. Аренда этого дома в 1989 году стоила 500 рублей в день. Практически все время Каспаров с женой проводили в постпредстве. И все это за счет Азербайджана.
И последнее по этому вопросу – близкие люди Каспарова, когда начались известные события, усиленно советовали Каспарову уехать временно из Баку, но он этого не сделал – хотел это сделать с шумом и адреналином в крови!

Провокационную позицию по событиям 20 января, не без давления армянского лобби, занял РЯД американских сенаторов, которых тут же поддержал академик Е. Велихов. Газета «Московские новости» 4 марта 1990 года сообщила о беспокойстве американских законодателей по поводу судьбы складированных близ Баку почти 100 ядерных боеприпасов. В связи с этим академик Евгений Велихов утверждал, что «наличие в районе Баку этих стратегических объектов сыграло не последнюю роль в решении вопроса о вводе войск».
Автор хорошо помнит, как в 70-е годы, выступая по ЦТ, Велихов рисовал какие-то схемы и утверждал, что «СОИ» – очередной блеф американской военщины, – тогда он верой и правдой служил ЦК КПСС. Оказалось, что «СОИ» – это технология будущего, а Велихов превратился в слугу американских сенаторов.

«Некоторые люди могут дышать в любых условиях, путем перекрытия кислорода другим», – считает Степан Коршунов в статье «Академик-амфибия», посвященной Велихову.
И в те трагические для Баку дни академик Е. Велихов оказался в компании со своим партнером по афере с компьютерами «Атари» Каспаровым, в числе тех, кто перекрывал кислород для Баку.

Каспаров на многочисленных пресс-конференциях в России и за рубежом, в своих публичных заявлениях всячески хочет воспрепятствовать реализации каспийских контрактов.
«Все экономические связи с Азербайджаном – это преступление…»
«Нельзя из-за нефти прощать Азербайджану его преступления…»

Журнал «i» в № 19 от 19 мая 1999 года пишет, что в конце апреля 1999 года Гарри Каспаров стал участником двух крупных научных конференций в США, где прочел лекции: одну в Стэнфорде – о пределах человеческих возможностей в спорте, вторую в Орегоне – под условным названием «Шахматы, политика и компьютеры». И, как пишет журнал, рассказ о трагических событиях в Баку в январе 1990 года переплетается с оценкой современных событий в Косово.
«...Когда близок стал конец Империи Советов, коммунистическое правительство сделало последнюю попытку удержать контроль в своих руках, инспирируя межнациональные столкновения и мятежи. Один из самых кровавых конфликтов возник между Азербайджаном и Арменией по поводу Нагорного Карабаха. Трагическим образом этот конфликт не остался в рамках споров и разногласий, а превратился в геноцид против армян в нескольких крупных городах Азербайджана, докатившийся до Баку... Очень жаль, что мне больше не довелось вернуться туда, где я родился и где похоронены мой отец, два моих деда и моя бабушка. Кое-кто ожидал, что сразу после этого ужасного события я покину СССР... Империя рухнула, лишившись своих национальных территорий, но мое место – в стране своего родного языка, и до тех пор, пока меня не заставят уехать, я в ней останусь. Конечно, я очень люблю Армению и Израиль, я сделал все, что в моих силах, чтобы помочь армянам в их справедливой борьбе за Карабах, и продолжаю всячески поддерживать народ, живущий в Израиле...» Когда Каспаров жил в Баку, и жил как принц, никто, во всяком случае, прилюдно, не слышал от него каких-либо слов о любви к Армении и Израилю – тогда он клялся в любви к Азербайджану.
А позже, на приеме в Тбилиси у Э. Шеварднадзе, россиянина Каспарова сопровождал... посол Армении в Грузии.
На одном из съездов комсомола Азербайджана он говорил: «Эта благодатная земля вырастила и поставила меня на ноги… Если политический мир уподобить шахматной партии, то лучшего гроссмейстера, чем Г. Алиев, найти будет трудно».

Дальше...