Конечно же, и союзники не были равнодушны к проблемам неф­тяных промыслов Баку.

И Черчилль, и Рузвельт были глубоко озабочены состоянием дел по защите бакинских нефтяных промыслов – любая проблема в этом регионе касалась их военных интересов не в меньшей степени, чем СССР.

Известный исследователь Второй Мировой войны А. Уткин пишет: «Первая, очень важная встреча произошла в середине августа 1942 года. Самым важным для Британии было максимально точно знать, перейдут немцы Кавказский хребет или нет. Ведь три точки были важнейшими для Вермахта. Этими точками был Майкоп, Грозный, Баку. Три месторождения нефти, по возрастающей (гиперболической. – Авт.). И для Черчилля было абсолютно смертельно важно, потому что сонная артерия Британской империи – Суэцкий канал. От этого зависело, куда посылать орудия, самолеты и все прочее. И именно с этой целью, Черчилль 12 августа прилетает в Москву».

И лишь когда в декабре 1942 года появилась угроза выхода немцев к Баку и к Малой Азии, президент Рузвельт стал рассматривать конкретные меры помощи фронту, который, с его точки зрения, грозил развалиться и открыть немцам перспективы продвижения к Турции и через Иран к Индии. В Белом доме возникла идея – представить под общее советское командование подразделения американских бомбардировщиков. Советская сторона ответила, что на этом участке фронта она больше нуждается в истребителях.

И Рузвельт, и Черчилль были прекрасно осведомлены, что защита нефтяных промыслов Баку от воздушных атак была далека от надежности в их понимании. Особенно это хорошо понимал Черчилль, ибо он, в полном объеме, столкнулся с мощными воздушными атаками «Люфтваффе». Английская воздушная оборона и английские военные летчики дали достойный отпор «Люфтваффе» в небе Англии. И он досконально знал, какие силы нужны для достойного отпора «Люфтваффе» в небе Баку.

В памятной записке американского и английского комитетов на­чальников штабов по вопросам стратегии союзников, принятой на Вашингтонской конференции, было отмечено, что «необходимо оказать русским такую помощь, которая позволила бы им удержать Ленинград, Москву и нефтеносные районы Кавказа, а также продолжать военные действия».

3 марта 1942 года Объединенный англо-американский комитет начальников штабов спешно созвал специальное заседание, на котором обсуждался вопрос – «Оборона Кавказа». На заседании сэр Джон Дилл проинформировал о наличии английских сил на Среднем Востоке до вступления в войну Японии, в настоящее время, и о возможностях пополнения войск. Комитет пришел к выводу, что попытка немцев овладеть Кавказом – весьма вероятна. Комитет постановил проинструктировать министров и подготовить после консультаций с Английским Объединенным Планирующим органом меморандум для президента США, в котором должна содержаться указанная информация, что в результате захвата Кавказа немцами может произойти, а также меры для борьбы с расширившейся агрессией немцев».

Участвовавший в качестве члена специальной комиссии на московских переговорах с английской военной делегацией, сос­тоявшихся в 1942 г., главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов писал, что его в ходе встреч не раз теребил генерал Уэйвелл. Командующего английскими войсками в Индии беспокоила ухудшающаяся ситуация на Кавказе. Она создавала прямую угрозу правому флангу войск союзников в Индии, а также путям снабжения через Персию. Воронов писал: «По тону вопросов Уэйвелла было ясно, что наши собеседники всерьез сомневаются в том, что мы сможем удержать Кавказ».

«Генерал Брук спросил его:

– Какими силами вы обороняете Кавказ?

– У нас в этом районе сил и средств не меньше, чем у немцев, – ответили ему. – А ведь они наступают, а мы обороняемся.

После этого англичане стали еще настойчивее предлагать нам свою помощь на Кавказе... Они упорно расспрашивали, надежно ли закрыты подступы к Баку и Батуми, а также к центру Кавказа... Наконец наши партнеры постепенно приоткрыли свои карты. Под предлогом подготовительных работ на аэродромах они хотели ввести в район Кавказа свои аэродромные части и подразделения. Конечно, мы не могли на это согласиться». Наивный вопрос гражданского лица – почему? Разве это не отвечало стратегическим интересам СССР? Разве при этом не увеличивалась надежность защиты нефтяных промыслов Баку? Ведь использовал же Сталин значительное количество вооружения, предоставленного союзниками при защите Москвы, разрешил американцам использовать аэродром в Полтаве!

 

Источник: http://www.af.mil/information/bios/bio.asp?bioID=4501

Рис. 271. Генерал Брук: «Какими силами вы обороняете Кавказ?» –

с тревогой вопрошал он

 

 

Согласно плану «Вельвет», разработанному США и Англией в самый тяжелый период, создавшийся на советско-германском фронте летом 1942 года, 20 американских и английских авиаэскадрилий должны были обеспечить оборону Кавказа и Каспия. Была запланирована переброска на Кавказ на этот раз и 10-й английской армии. Однако Сталин, не во всем доверявший союзникам, их предложения решительно отверг.

Как вспоминает переводчик Сталина В.М. Бережков, в беседе со Сталиным лорд Бивербрук подчеркнул, что британские дивизии концентрируются в Иране и что эти войска могут быть в случае необходимости передвинуты на Кавказ. Сталин отклонил это предложение, решительно заявив: «На Кавказе нет войны, война идет на Украине...»

16 декабря 1942 года Черчилль пишет Сталину: «Мне не ясно, что именно произошло в отношении нашего предложения об американской авиационной помощи на Кавказе. Я вполне готов направить соединения с американскими пилотами и экипажами. Я думаю, что они должны действовать в составе соединений под командованием своих американских начальников, но каждая группа в отношении тактических целей находилась бы, конечно, под общим русским командованием...» 18 числа на это предложение Сталин дает ответ, который представляется его типичной реакцией на подобные предложения союзников: «Я очень благодарен Вам за Вашу готовность помогать нам. Что касается англо-американских эскадрилий с летным составом, то в настоящий момент (через два месяца!) отпала необходимость в их присылке в Закавказье... Я буду очень Вам признателен, если Вы ускорите присылку самолетов, особенно истребителей, но без летного состава... Особенность положения советской авиации заключается в том, что у нее летчиков более чем достаточно, но не хватает самолетов». Западные историки придерживаются мнения, что в данном случае Сталин отказался от помощи союзников из-за опасения, что они смогут впоследствии иметь претензии на бакинскую нефть.

Это была страшная ошибка Сталина, которая могла дорого обойтись СССР в случае воздушной атаки на Баку в то время. К счастью, в первую очередь, для азербайджанского народа, этого не случилось по известной причине! А вот как оценил А. Верт официальную реакцию Лондона на происходящее: «Вряд ли приходится удивляться тому, – пишет он, – что Черчилль очень беспокоился по поводу наступления немцев на Кавказе и предложил Сталину крупные силы англо-американской авиации для обороны Кавказа». Верт, несомненно, имел в виду обеспокоенность Черчилля за безопасность коммуникаций и британских территорий на Ближнем и Среднем Востоке, ибо он понимал, что Баку – это только начало!

У. Черчилль в своих мемуарах вспоминает: «…Три месяца назад мы должны были ожидать продвижения немцев через Кавказ к нефтеразработкам Каспия и Баку. Эта угроза почти наверняка предотвращена, вероятно, на период от четырех до пяти месяцев, пока не кончится зима, а продолжение успешного сопротивления русских на юге, конечно, обеспечило бы нам полную безопасность.

Источник: http://stalinism.ru/Stalin-i-Armiya/Stalin-i-voennyiy-zagovor-22-iyunya-1941-goda.html

Рис. 272. Государственные и военные деятели Великобритании – не раз они упоминали Баку, правда, с разными намерениями.

Слева направо: первый – В. Бивербрук, третий – У. Черчилль, четвертый – А. Иден

Однако эта угроза может снова возникнуть в конце весны. Нехватка нефти, уже принявшая серьезный характер в Германии и в завоеванных ею странах, делает для нее захват бакинских и иранских нефтяных месторождений жизненно важными задачами, уступающими по значению только необходимости успешного вторжения на Британские острова...

...Молотов поднял … вопрос о признании в секретном соглаше­нии претензий России к Румынии. Это также противоречило нашей договоренности с США. Переговоры в министерстве иностранных дел, которые вел Иден, хотя и происходили в самой дружественной обстановке, шли, поэтому, к тупику. Тогда Молотов спросил, каково будет положение и позиция английского правительства в случае, если Советская Армия не выдержит в течение 1942 года.

Я сказал, что если бы советская военная мощь серьезно сокра­тилась в результате германского натиска, Гитлер, по всей вероятности, перебросил бы как можно больше войск и авиации на Запад с целью вторжения в Великобританию. Он может также нанести удар на юг через Баку по Кавказу и Персии. Это последнее наступление подвергло бы нас величайшим опасностям, и мы отнюдь не должны быть уверены, что у нас достаточно сил, чтобы его отразить. Поэтому наша судьба связана с сопротивлением Советской Армии.

Наконец, я задал вопрос по поводу Кавказа. Намерен ли он защищать горную цепь и каким количеством дивизий? При об­суждении этого вопроса он послал за макетом хребта и совершенно откровенно и с явным знанием дела разъяснил прочность этого барьера, для защиты которого, по его словам, имеется 25 дивизий. Он указал на различные горные проходы и сказал, что они будут обороняться. Я спросил, укреплены ли они, и он ответил: «Да, конечно». Линия фронта русских, до которой враг еще не дошел, находилась севернее основного хребта. Он сказал, что им придется держаться в течение двух месяцев, когда снег сделает горы непроходимыми. Он заявил, что вполне уверен в том, что они смогут это сделать, а также подробно говорил о силе черноморского флота, который был сосредоточен в Батуми».

Вот что пишет далее Черчилль в своих мемуарах по поводу обороны Баку: «...На совещании в Москве 15 августа Ворошилов и Шапошников встретились с Бруком, Уэйвеллом и Теддером, которые подробно изложили причины отказа от операции «Следжхэммер». Это не произвело никакого впечатления, поскольку русские, хотя и были настроены вполне благосклонно, действовали по строгим инструкциям. Они даже не пытались сколь-нибудь серьезно и подробно обсуждать этот вопрос. Через некоторое время начальник имперского генерального штаба попросил сообщить ему подробно о положении на Кавказе, на что Ворошилов ответил, что не уполномочен говорить на эту тему, но попросит соответствующих полномочий. Днем состоялось второе заседание, на котором русские повторили то, что Сталин сообщил нам, а именно, что 25 дивизий будет выделено для обороны кавказских горных позиций и проходов по обе стороны и что, как они полагают, им удастся удержать Батуми, Баку и кавказскую горную цепь до тех пор, пока зимние снега значительно не улучшат их положение. Однако начальник имперского генерального штаба не успокоился. Так, Ворошилов заявил, что все проходы укреплены, но, когда начальник имперского генерального штаба летел на высоте 150 футов вдоль западного берега Каспия, он видел, что северная линия обороны только начала возводиться вместе с противотанковыми заграждениями, дотами и т.п. В частной беседе со мной Сталин открыл мне другие веские основания своей уверенности, в том числе и план широкого контрнаступления, но он просил меня держать это в особом секрете, и я не буду дальше об этом распространяться здесь. Я лично считаю, что существуют равные шансы и на то, что они выдержат, но начальник имперского генерального штаба не уверен в этом.

...Нам предстояло вылететь на рассвете 16-го. Накануне вечером, в 7 часов, я отправился попрощаться со Сталиным. Состоялась по­лезная и важная беседа. В частности, я спросил (в который раз! – Авт.), сможет ли он удержать кавказские горные проходы и помешать немцам достигнуть Каспийского моря, захватить нефтепромыслы в районе Баку, воспользоваться связанными с этим преимуществами и затем рвануться на юг через Турцию или Персию. Он разостлал на столе карту и сказал со спокойной уверенностью: «Мы остановим их. Они не перейдут через горы». Он добавил: «Ходят слухи, что турки нападут на нас в Туркестане. Если это верно, то я смогу расправиться и с ними». Я сказал, что нет такой опасности. Турки намерены держаться в стороне и, конечно, не захотят ссориться с Англией.

Я вернулся из Москвы с новой решимостью помочь России, насколько это в наших силах. Было ясно, что предстоящая зимняя кампания явится критической стадией борьбы на Востоке, что русский южный фланг в районах Дона и Кавказа явится театром военных действий, а нефтепромыслы Баку и господство над Каспийским районом будут непосредственной немецкой целью. На меня большое впечатление произвела твердая уверенность Сталина, что он одержит победу».

Думается, зная истинное положение вещей, Черчилль в последнем своем утверждении не до конца был искренен! Его дальнейшие действия подтверждают это предположение.

«Как только я возвратился домой (после визита в Москву. – Авт.), я официально представил этот проект президенту (Рузвельту. – Авт.).

Бывший военный моряк (У. Черчилль. – Авт.) президенту Рузвельту.

30 августа 1942 года.

«... а) Предложение состоит в том, чтобы направить в Закавказье англо-американские военно-воздушные силы для того, чтобы помочь русским наземным и воздушным силам удерживать линию, идущую через Кавказские горы и Черноморское побережье. Необходимые воздушные силы будут отозваны из Египта, как только положение в Западной пустыне позволит высвободить эти силы с фронта, и после этого они могут быть сконцентрированы в районе Баку, Батуми в течение двух месяцев с того момента.

...Вышеуказанное должно составлять основу инструкции миссии, состоящей из английских и американских офицеров ВВС, которая должна быть отправлена безотлагательно в Россию для необходимого планирования разведки и практической подготовки совместно с русскими. Крайне важно, чтобы к осуществлению этой операции приступили без задержки».

Президент, который был в это время занят выборами в конгресс, ответил на следующий день коротко: «Относительно Вашей телеграммы я Вам дам знать ко вторнику. Я вполне согласен с желательностью этого мероприятия и приложу все усилия, чтобы согласовать его с другими операциями. Мы также работаем над проблемой Персидской железной дороги, и я уведомлю Вас и об этом».

Относительно операции «Вельвет» президент предложил, чтобы я сообщил Сталину следующее: «Вы припомните наш разговор об отправке англо-американских военно-воздушных сил на Кавказ. Я изучил этот вопрос с президентом, и мы решили осуществить это без промедления. Я сообщу Вам о численности военно-воздушных сил, которые мы можем выделить, и о наших планах подготовки этих сил в настоящие месяцы».

Премьер-министр – премьеру Сталину.

6 сентября 1942 года.

«Я ожидаю ответа Президента на определенные предложения, которые ему сделал относительно использования контингента англо-американских военно-воздушных сил для действий на Вашем южном фланге (в районе Баку и Батуми. – Авт.) зимой. Он в принципе согласен, и я ожидаю получить от него подробные планы. Я затем снова телеграфирую Вам...»

Президент Рузвельт – бывшему военному моряку (У. Черчилль).

16 сентября 1942 года.

«Мы готовы взять на себя эксплуатацию Персидской железной дороги, и соответствующие планы сейчас разрабатываются. Мы подробно рассматриваем вопрос об отправке англо-американской авиации в Южную Россию (район Баку – Батуми. – Авт.), и я надеюсь, что скоро смогу дать знать Вам по этому поводу. Я вполне сознаю важность того, чтобы Сталин знал, что мы беремся за дело серьезно...»

Президент Рузвельт – премьер-министру (У. Черчиллю).

27 сентября 1942 года.

«...Кроме того, я полагаю, что за 10 дней мы можем прийти к окончательному решению относительно отправки авиации в За­кавказье, о чем Сталин должен быть уведомлен одновременно».

Бывший военный моряк – президенту Рузвельту.

28 сентября 1942 года.

«...Согласен, что весьма важно сделать определенное предло­жение относительно воздушной поддержки на Кавказе».

Президент Рузвельт – премьер-министру.

5 октября 1942 года.

«Я внимательно ознакомился с Вашей телеграммой, которую Вы собирались послать Сталину 22 сентября.

Я глубоко убежден, что нам следует взять на себя твердое обя­зательство предоставить военно-воздушные силы для Кавказа и что эта операция не должна зависеть от каких бы то ни было других».

Премьер-министр – премьеру Сталину.

9 октября 1942 года.

«...3. Президент и я желаем, чтобы на Ваш южный фланг были отправлены англо-американские силы и чтобы они действовали под стратегическим контролем Советского Верховного Командования. Эти силы будут иметь следующий состав: британские – 9 истребительных эскадрилий, 5 бомбардировочных эскадрилий; США – одна группа тяжелых бомбардировщиков и одна транспортная группа. Мы отдали распоряжение о формировании и дислокации этих сил с тем, чтобы они были готовы к боям в начале нового года. Большая часть этих сил прибудет из Египта, как только она будет высвобождена там из боев, которые, как мы полагаем, будут для нас успешными».

Премьер Сталин – премьер-министру.

13 октября 1942 года.

«Ваше послание от 9 октября получил. Благодарю».

Приведенные высказывания, лишь небольшой фрагмент из большого числа высказываний на эту тему лидеров союзных стран. Но и приведенного материала вполне достаточно, чтобы понять, как глубоко были озабочены «сильные мира того» событиями вокруг бакинской нефти. И эта озабоченность была искренней, тревожной, и их готовность помочь Сталину в охране бакинской нефти носила конкретный характер. Характерно и другое. Хорошо известно, как союзники не торопились открывать Второй фронт и, как неоднократно говорил Сталин, торговались за каждый танк и самолет, а к защите Баку, они готовы были подключиться в любое время, когда позволит Сталин, и сами предлагали самое современное вооружение!

В отношении защиты Баку Сталин лукавил (а может быть, не знал истинного положения вещей), и Черчилль попался (или делал вид, что попался) на это лукавство – ситуация не была столь оптимистической, какой ее представлял Сталин.

У автора нет никаких сомнений в том, что определенные разговоры велись между лидерами союзных стран и в Тегеране и в Ялте, но об этом и многом другом станет известно, когда в полном объеме будут рассекречены все документы, касающиеся этих событий.

Из изложенного четко видно, что союзники искренне были озабочены судьбой Баку – они хорошо понимали последствия захвата немцами Баку и предлагали, в рамках их возможностей, свою помощь.