Untitled

С чемпионом мира Василием Смысловым автор близко познакомился в Ницце во время шахматной олимпиады, где Василий Васильевич был почетным гостем.

На одном из вечерних ужинов автор спросил В. Смыслова, с которым его связывали добрые отношения, почему бы ему не приехать в Азербайджан. «Обязательно приеду, – сказал он. – Хотя я и сыграл неудачно на чемпионате СССР в 1961 году в Баку, тем не менее, у меня остались теплые воспоминания о тех днях. Особенно я подружился с тогдашним мэром Баку Алишем Джамиловичем Лемберанским. Когда он появляется в Москве, мы часто встречаемся».

Благоприятный повод для приглашения в Азербайджан появился при проведении в Шеки шахматного турнира «Белая ладья». Вместе с инструктором ЦК ВЛКСМ Петраковым Смыслов прилетел в Баку и далее в Шеки.

Восторгаясь природой живописного местечка Мархал, расположенного недалеко от Шеки, где он проживал, Василий Васильевич сказал автору: «Поверьте мне, если сюда вложить средства, то здесь будет курорт не хуже, чем в Швейцарии». Естественно, речь зашла о шахматах, глубине шахматной игры, о ее происхождении. Из личных рассуждений Смыслова следовало, будто шахматы имеют космическое происхождение. Автор вспомнил, что об этом ему уже давно говорил н, будучи в Баку – он даже приводил какие-то доказательства.

Автор, шутя, напомнил Смыслову, а это было на его глазах, как на первенстве СССР в Ленинграде его жена и жена Петросяна при доигрывании… согласились на ничью. «Вы, что, не разговариваете с Петросяном?» – спросил автор. Он махнул рукой и сказал: «Об этом человеке я не хочу говорить!»

Шахматы Смыслов рассматривал близко к принципу «черного ящика» – принимаются во внимание входные и выходные параметры – что делается в «черном ящике» – не столь важно. «Если противники не ошибутся в дебюте и середине и сделают сильные ходы (входные параметры), надо соглашаться на ничью (выходной параметр)», – говорил он.

Он даже называл примерное количество ходов для распознавания ситуации.

Несколько по-иному подобные мысли высказывал в свое время и Эм. Ласкер в своем «Учебнике шахматной игры». «Если преимущества, которые имеются у моего противника, – писал он здесь, – компенсируются преимуществами, имеющимися у меня, то положения «равны». B этом случае, гласит принцип Стейница, нельзя атаковать с намерением выиграть; равные положения приводят при правильной игре опять-таки к равным положениям».

Примерно то же самое автор слышал и от В. Макогонова.

С этой теорией не был согласен друг автора, международный гроссмейстер, заслуженный тренер СССР Э. Гуфельд, который говорил: «Не зря М. Ботвинник замечал еще в свои юные годы: «Иногда и без ошибки можно попасть в проигранное положение» (книга о матч-реванше Алехин – Эйве, примечания к пятой партии, где как раз Алехин попал в проигранное положение, не допустив ни одной ошибки). Поэтому мне представляется сомнительным известный афоризм В. Смыслова, что если сделать сорок хороших ходов, то можно до откладывания, как минимум, не проиграть. Как бы хорошо ни играл один противник, можно играть еще лучше. Пришло бы вдохновение!»

Естественно, автор с Василием Васильевичем немало обсуждал современные матчи на первенство мира по шахматам, и как-то заметил, что его матчи с Ботвинником проходили без конфликтов, чем выгодно отличались от современных. На что он неожиданно ответил: «Да нет, и там были свои проблемы, только об этом было не принято писать в те годы. Начнем с того, что у меня были большие проблемы с тренерским составом. Когда я по своим каналам договорился с Моссоветом о предоставлении квартиры В. Макогонову (при подготовке к матчу на первенство мира в 1957 году Макогонов помогал Смыслову), известные силы (он явно намекал на М. Ботвинника) сделали все от них зависящее, чтобы он не переехал в Москву». Это для автора было новостью. «А он хотел переехать в Москву?» – тут же спросил его автор, но четкого ответа так и не получил. Как уже было сказано ранее, этот же вопрос автор позже задал Владимиру Андреевичу, и он ответил в свойственной ему витиеватой форме: «Я никогда не хотел быть шахматным профессионалом (это было правдой – до выхода на пенсию он работал учителем математики. На все мои предложения перейти на шахматную работу, несмотря на значительные материальные выгоды, он отвечал категоричным «нет». – Авт.), а при переезде в Москву это стало бы неизбежным – таковы были условия Смыслова. Помимо этого, в Москве уже тогда шла жуткая борьба между шахматными профессионалами за «место под солнцем» и борьба между группировками, а я всегда был далек от всего этого».

Было понятно, что между Смысловым и Ботвинником всегда были сложные отношения.

Легендарные Михаил Ботвинник и Василий Смыслов.

Есть что вспомнить – и хорошее, и плохое

Гроссмейстер Белявский вспоминает, что, будучи в гостях у Ботвинника, прозвучало мнение, что Василий Смыслов очень вежливый человек и никогда не делал ничего плохого своим коллегам. Ботвинник среагировал в свойственной ему ироничной манере: «Действительно, но ничего хорошего тоже!»

Еще об одном эпизоде в матче Ботвинник – Смыслов автор узнал позже из передачи А. Караулова по ТВЦ «Момент истины». Из интерпретации Караулова следовало, что во время матча Смыслова хотели отравить, что, конечно, является сенсацией ради сенсации!

Багиров рассказал автору историю с Альбуртом (он остался на Западе, попросив политического убежища). Когда в аэропорту руководитель делегации вслух спросил самого себя: «Почему Альбурт опаздывает?», Багиров весело пошутил: «Наверное, он остался!» Эта шутка была расценена таким образом, что Багиров знал, что Альбурт останется, и ему пришлось объясняться по этому поводу в известной инстанции.

Об этом случае автор спросил у Смыслова, и он, смеясь, сказал: «Да, я был свидетелем той шутки Багирова, а то, что эта шутка имела продолжение, впервые слышу от Вас».

Возвращение из Золингена (1979 г.).

Владимир Багиров, Юрий Разуваев, Александр Кочиев,

Василий Смыслов, Марк Дворецкий. Отсутствует попросивший

политического убежища в ФРГ Лев Альбурт

В Шеки Смыслов поразил автора тем, как переживал проигрыш партии в сеансе одновременной игры. Проиграв юным Айнур Софиевой и Вугару Мустафаеву, гроссмейстер весь день находился в подавленном состоянии, то и дело принимаясь объяснять автору, как упустил ничью. Представитель ЦК ВЛКСМ Петраков всячески успокаивал его.