Когда скончалась Зарифа Алиева – это было жизненной драмой Гейдара Алиева и его семьи. А когда спустя несколько лет ее прах перевезли из Москвы и перезахоронили в Баку, и это печальное событие практически не вышло за «семейные рамки», – никто не будоражил общественное внимание.
Совершенно иначе вел себя в аналогичной ситуации М. Горбачев.
В своей книге «Я надеюсь» Р.М. Горбачева с большой радостью приводит трепетное послание Г. Шахназарова по случаю 8 марта: «Дорогая Раиса Максимовна! Если бы браки действительно заключались на небесах, Бог постарался бы дать Михаилу Сергеевичу именно такую спутницу жизни, в согласии с предназначенной ему миссией... Искренне ваш – Шахназаров».
«Хоть они и не клялись перед алтарем в любви друг другу, пока смерть не разлучит их, на самом деле этот брак был заключен не в ЗАГСе осенью 1953-го, а на небесах. Два года молодые люди ходили по Москве, держась за руки», – умиляется Леонид Млечин на «ТВЦ». Видел бы Леонид Млечин улицы Баку 21 января 1990 года, когда молодчики Горбачева, держась за бронь танков, проехались по ним.
Полную ясность в эти лирические излияния внес Коржаков: «Это правда, что она, не стесняясь, хлестала мужа по щекам при охране?» – спрашивает корреспондент у Коржакова.
«Да. Однажды это случилось при мне (еще до работы с Ельциным), и наблюдать ее гнев было совсем неприятно. Горбачев приехал домой, где-то выпил (чуть-чуть шел запашок), и она его маханула, разразился семейный скандал. Она постоянно следила, чтобы Михаил Сергеевич не выпивал...» Как видим, все довольно приземленно!
Да, Горбачев заметная общественно-политическая фигура, экс-президент СССР и Нобелевский лауреат, но есть же такие общепринятые вещи, как чувство меры, тактичность, скромность, наконец… Но все эти понятия, кажется, здесь неприменимы. М. Горбачев прагматичен, как чикагская бойня, где, как говорят американцы, «в дело идет все, кроме поросячьего визга». Корреспонденты мировых агентств были чуть ли не «аккредитованы» у постели Раисы Максимовны. Сам М. Горбачев в спортивном костюме и со скорбным выражением на лице почти ежедневно комментировал ход лечения, сообщая подробности о состоянии больной. Словом, вселенская скорбь и траур. Но через несколько дней после кончины супруги ничто не помешало ему оказаться на итальянских пляжах и, шокируя окружающих, весело плескаться в воде. Кстати, одним из возможных подтверждений неискренности, фальшивости поведения экс-президента СССР является тот факт, что впоследствии, на церемонии открытия памятника на могиле Раисы Максимовны, практически никто из государственных деятелей не присутствовал.
«Политика – моя вторая любовь. Первая – Раиса», – так говорил Горбачев. Было такое впечатление, что во время правления Горбачева, грани между первым и вторым не было – они сливались в экстазе! Никакого подобного ранжирования у Г. Алиева не было – работа на своем месте, семья и близкие – на своем. И Алиев старался не привносить в семью то напряжение, которое он испытывал на работе. Естественно, в критических ситуациях он советовался со своей женой и другом Зарифой Алиевой и сыном Ильхамом Алиевым.
Ни в какие сравнения не идут мужественные достоинства Алиева и Горбачева, как личностей – они антиподы!
Когда шахтеры устроили пикет в Москве, то, как вспоминает его окружение, Горбачеву казалось, что шахтеры вот-вот ворвутся в его кабинет и устроят над ним расправу. Почти год он принимал сильнодействующие транквилизаторы.
А когда безработный Мальков угостил его подзатыльником в Омске, то на пресс-конференции Горбачев с испуганным лицом говорил, что у Малькова в кармане был найден перочинный нож.
Близкий друг и соратник генсека (до поры, до времени) Н. Рыжков пишет в своих мемуарах: «Отвлекаясь от хода событий, хочу сам себе вопрос задать: почему Горбачев проявил такую странную личную пассивность? Почему он так и не был в горящем Чернобыле? Почему ни разу не приехал ни в одну «горячую точку», когда она и впрямь становилась горячей? Ни в Карабах, ни в Тбилиси, ни в Сумгаит, ни в Баку, ни в Вильнюс…» Ответ напрашивается – Горбачев праздновал труса!
«В то же время Президент Горбачев, полюбивший заграничные турне, никуда не вылетал без сопровождения «Альфы». При этом, по собственной инициативе, не забывал надеть под рубашку тонкий спецназовский бронежилет-«визит», – отмечают руководители «Альфы».
Только чудом удалось предотвратить большое кровопролитие на Красной площади во время майских торжеств. Достоверно известно, что 1 мая 1990 года, когда впервые состоялась несанкционированная антигорбачевская демонстрация на Красной площади, могла пролиться большая кровь – Крючков сообщал Горбачеву, что демонстранты будут штурмовать Кремль, а тот дал команду – жестко пресекать. На всем пути, вплоть до собора Василия Блаженного, стояли автоматчики с боевыми комплектами, которые имели команду стрелять на поражение в случае беспорядков.
Когда Алиев вместе с семьей после 20 января 1990 года шел в посольство, без охраны, он рисковал как своей жизнью, так и жизнью членов своей семьи.
Когда Алиев поехал в Гянджу на переговоры с мятежным полковником С. Гусейновым один, без сопровождения, без охраны – риск для его жизни был огромный. Риск был не в том, что его арестует С. Гусейнов и его люди, а в том, что в огромной толпе вокруг Алиева было значительное число людей, которые, мягко говоря, были неадекватны.
На жизнь Г. Алиева неоднократно покушались и не перочинным ножичком, как на Горбачева, а ракетой «Игла», но судьба была на его стороне!
Во время встречи с молодыми выпускниками военных училищ у Алиева случился сердечный приступ, и его унесли за сцену, но уже через 5 минут, несмотря на протесты окружающих, он, собрав последние силы, вновь появился на сцене и попрощался с выпускниками. Он прекрасно понимал, что это ему, пожилому человеку, дорого обойдется, но считал, что поступить иначе не может – это ему не позволяла вся его предшествующая жизнь!
Время шло, и Горбачев понимал, что Г. Алиев укрепляет свои позиции, а он теряет, и при этом Горбачев хорошо понимал, что в экстремальных случаях недовольные его политикой будут кристаллизоваться вокруг Алиева.
Когда Горбачев понял, несмотря на неограниченную власть, что он проиграет Алиеву, он запустил против Алиева политически подлый прием 30-ых годов прошлого столетия. На Политбюро он обвинил Алиева в срыве работ по строительству БАМа: «… это похоже на вредительство!» – кричал он в гнетущей тишине.
Коварство и подлость Горбачева заключались в том, что коммунистическим идеологом БАМа был Суслов – один из тех, кто способствовал приходу Горбачёва в Кремль, а экономическим идеологом БАМа был любимчик Горбачёва – Аганбегян. И, главное, Горбачёв прекрасно понимал, что в таком экономически-разобранном виде СССР не в силах в ближайшие годы закончить строительство БАМа.
Академик Абель Аганбегян, один из главных экономических советников Горбачева, так изложил экономическую стратегию Горбачева: «Мы хотим старый хозяйственный механизм заменить принципиально иным, где и плановое развитие хозяйства (важнейшая закономерность социалистической экономики) и демократический централизм (основополагающий ленинский принцип управления) реализуются другим путем, в других формах», – в этом варианте не было ни малейших шансов закончить строительство БАМа – это могло произойти только в административном порядке!
На встрече с учеными в Новосибирском академгородке академик Аганбегян в ответ на вопрос о том, что ждет ученых после перестройки, «откровенно» ответил: «Младшие научные сотрудницы пойдут в официантки, а старшие научные сотрудники – в ночные сторожа. Выживут только те, у кого есть огород». Яснее не скажешь! Так как по всем трем позициям он не подходил, то нашел для себя более действенное занятие.
Аганбегян был известен в советское время своими тесными связями с партийной и государственной верхушкой страны. Ни одно крупное экономическое решение Политбюро не проходило без его участия. И он, естественно, владел ключевой информацией по экономике страны. Предоставим слово Ю. Попову из «Комсомольской правды»: «На днях читал договор о создании совместного предприятия (СП «Ист-Вест Проект», основными участниками которого стали Комиссия по изучению производительных сил и природных ресурсов АН СССР (сокращенно КИПС) и бельгийская фирма «Ист-Вест-Маркетинг НВ». Несколько страничек машинописного текста – документ как документ. С печатями и подписями об учреждении СП, одна из целей которого – взаимный обмен экономической информацией о советских и западных предприятиях.
Не вызывает сомнений необходимость существования таких СП, как «Ист-Вест Проект». И все же. Главой правления СП является всеми уважаемый академик А.Г. Аганбегян, чья подпись, скрепленная солидной печатью АН СССР, и стоит на договоре. Почему – понять нетрудно. Все-таки пайщик СП – упомянутая КИПС, и Аганбегян имеет к ней, как известно, самое прямое отношение. Дело в другом. Примитивность нашего законодательства, как это признал в беседе со мной представитель СП «Ист-Вест Проект» в Вене профессор Квинт, не позволяет даже контролировать и регламентировать характер информации, которая передается иностранным партнерам. В этой области пока можно рассчитывать лишь на здравый смысл и элементарную человеческую порядочность.
Смущает меня еще одно обстоятельство – академик Аганбегян, который до недавнего времени был советником руководителей партии и государства, покинув свой пост, сразу же занялся консультированием западных бизнесменов. Вот еще один парадокс нашего законодательно несовершенного общества – академику, по роду своей деятельности, широко информированному в области государственных тайн, позволено многое. В то же время демобилизованного солдата, служившего в какой-нибудь пожарной команде ракетной части, ни за что не выпустят в течение нескольких лет в загранпоездку, даже в составе тургруппы. Почему, спрашивается?..» Резонный вопрос!
Когда Генеральная прокуратура России возбудила против Аганбегяна уголовное дело за «мошенничество в крупных размерах» – здание Академии народного хозяйства, построенное за 120 млн. рублей, Аганбегян практически полностью сдал западным фирмам, а львиную долю арендной платы присвоил – он бежал в Париж.
«Я, Егор Кузьмич, прежде всего армянин, а потом уже коммунист!» – говорил Аганбегян в начале карабахских событий. Автор не берется комментировать, какой он армянин (в Армении к нему относятся, судя по печати, по-разному), но коммунистом он оказался плохим!
Надо сказать, что у Аганбегяна была в Азербайджане хорошо замаскированная «пятая колонна» из азербайджанских ученых. Именно по его команде появилась статья одного из азербайджанских экономистов – «Человек, служивший конъектуре» – направленная против Г. Алиева.
Маленькая справка о БАМе.
БАМ – это детище Суслова, Высшего военного руководства СССР (инициатором называют Устинова) и академика Аганбегяна.
Суслов начал идеологическую войну с Китаем, в которой «обосновал», что китайские товарищи неправильно трактуют марксизм-ленинизм, вскоре идеологические разногласия перешли в государственное противостояние, и тогда военные заявили, что, в случае войны с Китаем, они не смогут перебросить войска и военную технику в район военных действий. Помимо этого, БАМ был боевым оружием советской пропаганды в деле воспитания советской молодежи в духе патриотизма. Никакого отношения к БАМу Алиев не имел!
Известные российские экономисты обвиняют Аганбегяна и в нанесении экономического удара по СССР – именно он скрыл всю правду об экономической нецелесообразности этого проекта.
По вине Аганбегяна в одном государстве в 1984 г. было проведено торжественное открытие «БАМа», а в другом государстве в 2003 г. «БАМ» был пущен на полную мощность!.. Не счесть, сколько человеческих судеб сломал БАМ!
«Ехали за туманами
И за запахом тайги…»
А на всю свою жизнь оказались сибирскими таежниками! Проведя полулагерную, полупьяную жизнь, к концу ее они оказались в разрушенных поселках.
Мало кто знает, что начало строительства БАМа нанесло сильный экономический удар по Азербайджану – на заседании Политбюро ЦК КПСС, на котором было решено начать строительство БАМа, одновременно было принято и другое решение – заморозить строительство Бакинского метро и все средства и технику перебросить на строительство БАМа – вспомнили Сталина – когда выполнялся проект атомной бомбы, от электроснабжения, из-за нехватки энергии, были отключены многие города Поволжья.
«Большого» экономиста Аганбегяна характеризует экономическое обоснование строительства БАМа. Стоимость БАМа составляла 12 млрд. рублей по ценам 1991 года, или 7,5 млрд. долларов – по курсу на то время. По расчетам Аганбегяна и его команды, окупаемость БАМа была равна 10 годам. Прошло много лет; а об окупаемости нет и быть не может речи. Мировой опыт показывает, что говорить об окупаемости таких грандиозных сооружений надо с большой осторожностью; они носят скорее престижный характер, и это могут позволить себе страны с сильной экономикой (например, убыточна пока эксплуатация англо-французского тоннеля под Ла-Маншем). Сегодня можно сказать, что БАМ нанес ощутимый удар по слабой экономике СССР. Автор не будет удивлен, если когда-нибудь станет известно, что по вопросу строительства БАМа у Аганбегяна были советники далеко за океаном: уж больно красивый удар был нанесен экономике СССР – под предлогом усиления его экономического могущества оно разрушалось.
В один из осенних вечеров автору позвонил зав. экономическим отделом ЦК КП Азербайджана Зияд Самедзаде и сказал, что в шахматную школу хочет прийти академик Абалкин для ознакомления с системой компьютерного обучения шахматам. Абалкин в то время был председателем шахматной Федерации России, и его интерес к этим разработкам был не случаен.
Он пришел вместе с Самедзаде, и мы немедленно приступили к работе. По его глубоким вопросам, автор сразу понял, что он прекрасно понимает смысл этой системы, и у него есть какие-то свои задумки, применительно к развитию шахмат в России, и, что автора особенно заинтересовало, к политике и экономике.
Потом долго шла беседа на шахматно-экономические темы. «Ваши тестовые шахматные системы, разыгрывание различных шахматных сценариев, обучающие программы, информационные системы, оценивающие неопределенность ситуации на шахматной доске, вполне, после известных преобразований, приемлемы для экономики», – говорил он.
Неожиданно речь зашла о БАМе и Абалкин четко сказал: «Это страшный удар по экономике СССР. Не вовремя!»
Уходя, Абалкин забрал с собой журнал «64», где была опубликована научная статья автора – «Энтропийная оценка неопределенности на шахматной доске».
Четкую и однозначную позицию по Аганбегяну занял зав. отделом науки ЦК КПСС академик Трапезников: «Аганбегян – большое зло для страны», – говорил, как в воду смотрел!
БАМ Алиеву достался «по наследству», когда Андропов поручил ему «навести порядок на транспорте», и Алиев объездил всю трассу, по которой проходило строительство БАМа, и многое сделал для оживления строительства. Уже будучи в Баку, Алиев рассказывал, что он после поездки по БАМу написал докладную на имя Горбачева со своими предложениями, которую тот успешно «похоронил».
Н. Рыжков в этом частично признался, написав, что «Горбачев избегал разговоров о Чернобыле и БАМе».
Конечно же, все это знали и Алиев, и все члены Политбюро, но когда Алиев начал в резкой форме возражать Горбачеву, его никто не поддержал. Члены Политбюро тогда не подозревали, что это был один из последних шансов утихомирить Горбачева, но они не пошли на это, тем самым подписав себе приговор и став «бандерлогами» Горбачева.
Обо всем этом прекрасно знал и Шеварднадзе, но ни единственным словом не поддержал Алиева. Вот что он пишет по поводу советско-китайских отношений: «Идеологическое противоборство с Западом и Китаем, начатое русским коммунистом Сусловым, переросло в военную конфронтацию и стоило СССР в те времена 200 миллиардов рублей. Придя в Министерство иностранных дел, я получил доступ к соответствующим данным и узнал, что только два последних десятилетия идеологической конфронтации с Западом и Китаем добавили 700 миллиардов рублей к стоимости военного противостояния. Это сверх того, что требовалось для достижения военного паритета с США и Западом». Эти слова принадлежат Э. Шеварднадзе в бытность его главой МИД СССР. И при чем тут Г. Алиев?
Все, что было в его силах, Алиев делал для строительства БАМа, но довести до конца это дело было не в его силах.
Атакой на Перл-Харбор во Второй Мировой войне руководил адмирал Исороку Ямамото, командующий Объединенным флотом Японии, великий стратег и герой Цусимы, который перед началом операции сказал: «Воевать с Соединенными Штатами – все равно, что воевать со всем миром, но решение принято. Поэтому я сделаю все, от меня зависящее».
Автор уверен, что примерно так рассуждал Г. Алиев о БАМе – он четко понимал, что построить его в короткие сроки не под силу экономике СССР, но решение на высшем уровне принято и надо было действовать, и он действовал в полную силу!
На военном вертолете не первой свежести он осмотрел всю строящуюся трассу. В спецвагоне проводил выездные совещания комиссии, обследующей отстроенный участок дороги. Проплыл по набережной Тихого океана вдоль стратегических портов городов Находка и Хабаровск, как конечных точек БАМа. По горному туннелю, по колено в воде, Гейдар Алиев в кирзовых сапогах прошел многокилометровый марафон, исследуя каждый участок строительства и т.д.
По интенсивности проведенных работ в единицу времени, то время, когда строительством БАМа руководил Г. Алиев, в разы превосходило все строительство БАМа!
Рис. 50. Гейдар Алиев среди проходчиков Северо-Муйского тоннеля на строительстве Байкало-Амурской магистрали.
Восточная Сибирь, 1984 г.
И после всего этого получил подлый удар со стороны Горбачева!
Трудно было пережить такой коварный и подлый удар Горбачева – члена Политбюро Горбачев фактически назвал врагом народа, использовав сталинский термин.
Алиев оказался в больнице с инфарктом, и к нему поспешил душеприказчик всех Первых секретарей, с кем ему пришлось работать, Чазов и положил перед Алиевым … заявление Алиева об уходе на пенсию.
О пребывании Г. Алиева в больнице автору рассказал известный ученый-онколог Джамиль Алиев, который все сорок дней нахождения Алиева в больнице был рядом с ним.
«10 мая я поздравил Г. Алиева с днем рождения. Не скажу, что у него было приподнятое настроение, но ничего особенного в голосе я не заметил, а 11 мая в 7 часов утра из Москвы мне позвонил Юрий Петрович Камаев, один из охраны Алиева, которого Алиев взял с собой из Баку, и сказал всего несколько слов: «У Гейдара Алиевича инфаркт. Немедленно приезжайте в Москву».
Первым же рейсом я вылетел в Москву и уже через несколько часов был у постели больного.
Ему был предписан постельный режим. Он был слаб, но без всяких признаков паники – это был прежний Гейдар Алиев. Мы обменялись обычными фразами, и я спросил у него, как это случилось. Здесь он, неожиданно для меня, сказал: «Иди и максимально открой краны в ванной комнате и создай максимально шумовой фон (без сомнения, Алиев уже четко понимал отношение к нему Горбачева – подслушивать члена Политбюро можно было только с разрешения генсека – Авт.).
После зарядки (а делал он спортивную зарядку так – ни одного из его упражнений тогда я повторить не мог, тем более – сейчас) я начал готовиться к встрече со студентами Бауманки и вдруг начал задыхаться. Позвали врачей, и уже буквально через 2-3 минуты они вместе с тележкой с кардиографом и лекарствами вошли в комнату – впечатление было такое, что они ожидали сигнала где-то поблизости! За несколько дней до этого случая мы позвали медсестру для полоскания горла, так она пришла спустя почти полчаса.
Не соблюдая никакой врачебной этики, они сообщили мне, что у меня обширный инфаркт, и нужна срочная госпитализация. Так я оказался здесь».
Как позже мне рассказывали члены его семьи, врачи пытались отвезти его к машине «Скорой помощи» на каталке, но он категорически отказался и пошел к машине сам.
Далее он мне сказал: «Ты смотри, какие лекарства мне дают и кто в халатах ко мне заходит – у тебя глаз наметанный, и ты можешь понять кто врач, а кто – нет».
Уже к вечеру в палате появился Чазов, и это сильно меня порадовало – я готовился, как врач, с ним обсудить стратегию дальнейшего лечения и какие лекарства и укрепляющие средства давать ему после выписки из больницы. Но всего этого не произошло – едва поздоровавшись, он тут же мне сказал следующее, что я помню и по сей день: «Вы же, как врач, понимаете, что после такого тяжелого инфаркта он не сможет работать на такой трудной работе. Посоветуйте ему написать заявления об уходе…» От неожиданности меня прошиб пот, но я нашел в себе силы и спокойно ему ответил: «Этого я сделать не смогу!» Чазов резко повернулся и, не попрощавшись, ушел.
Потом я узнал, что с таким же предложением он обратился к Ильхаму Алиеву. И. Алиев отказал ему в резкой форме».
К этим воспоминаниям академика добавим следующее. Итальянцы говорят, что «если одно и то же событие повторяется хотя бы дважды, то это, скорее всего, не случайность, а система» – это, безусловно, было системой Горбачев – Чазов.
Более 50 % горбачевского Политбюро перенесло инфаркт и было больно более серьезными болезнями (почти поголовно – диабетом), но никому из них Чазов не предлагал, заботясь об их здоровье, написать заявление об уходе на пенсию. Из Политбюро по состоянию здоровья не уходили – или их уходили, или их выносили – здоровье в обоих случаях было ни при чем!
Чазов, «верный» клятве Гиппократа, сделал «исключение» для Гейдара Алиева!
«Во время пребывания Г. Алиева в больнице много людей беспокоилось о его здоровье – звонили, посещали его – но никто из руководителей Азербайджана так и не появился в больнице. Когда я ему об этом сказал, он только поморщился.
В один из дней случился любопытный случай – в комнату вошел военный в генеральской форме с какими-то бумагами. Я, естественно, вышел, оставив их вдвоем. Когда он ушел, Гейдар Алиевич спросил у меня: «Знаешь кто это?» «Нет», – ответил я. «Это фельдфебель Политбюро, он принес мне документы на подпись, среди которых решение о присвоении Исмаилу Ибрагимову звания «Героя Социалистического труда». Все же пробил я это для него».
Я напомнил ему известный факт, что в его бытность Первым секретарем ЦК КП Азербайджана Героев Социалистического труда среди деятелей культуры в Азербайджане было больше, чем на Украине! Было видно, как пришлось ему по душе это напоминание! «Надо послать ему поздравительную телеграмму», – сказал он. В это время меня позвал кто-то из обслуживающего персонала, и я вышел из палаты. Когда я вернулся, телеграмма была готова – написана она была каллиграфическим почерком без единой помарки. В ней перечислялись основные жизненные этапы Ибрагимова и отмечались его достижения. Все это заняло у Гейдара Алиевича не более 10 минут. Никто не сумеет меня убедить, что хоть кто-нибудь из Политбюро мог бы написать подобное в столь короткое время, да еще и так качественно!
Когда Гейдар Алиевич вышел из больницы – это было радостным днем для всех его близких. Он заметно похудел, но во всем остальном он был прежним Гейдаром Алиевичем Алиевым.
К этому рассказу академика Д. Алиева необходимо добавить, что и Гейдар Алиев не забыл его внимание в те тяжелые годы – став руководителем республики Г. Алиев, а позже И. Алиев держали под своим неусыпным внимание строительство Онкологического Центра, который сегодня является одним из лучших в СНГ. И родственные отношения здесь не при чем – этот центр во все времена, в настоящем и будущем, будет служить азербайджанскому народу!
История с Чазовым, как считал Г. Алиев, была неслучайна – Горбачев вспомнил событие, связанное с Н. Косыгиным. Когда Косыгин с инфарктом лежал в больнице, врачи предложили ему написать заявление об уходе, что он и сделал. На Верховном Совете СССР Косыгина освободили от занимаемой должности Председателя Совета Министров СССР, когда он был в больнице. После такого освобождения, Косыгин в больнице умер через 10 дней. Именно этот сценарий хотел использовать Горбачев против Алиева. Но Алиев оказался куда более жизнеустойчивым, чем Косыгин.
«Отца поместили в ЦКБ на Мичуринском проспекте, и я помню, как Евгений Чазов пригласил меня и сестру Севиль и сказал: «Пора заканчивать с этой работой, организм не выдержит нагрузок, надо уходить на покой...», – рассказал «Версии» нынешний Президент Азербайджана Ильхам Алиев.
«Зампреда Совмина, по его собственным воспоминаниям, вызвали после окончания сессии Верховного Совета в Кремль. Там его ждали Громыко, Горбачев, Рыжков и др. После недолгого разговора Алиева фактически заставили подать в отставку. Он приехал на дачу, долго молчал, а потом выругался, чего за ним не водилось, и сказал: «Саш, ты молодой, может, чего-то не понимаешь, но через 3 года ты увидишь, что станет с этой перестройкой», – вспоминает Александр Иванов, бывший с 1978 года телохранителем Алиева. С 1982 по 1988-й он был начальником отделения личной охраны Алиева от 9-го управления КГБ СССР. Сам Алиев не любил вспоминать об этом, но по другой версии Горбачев предложил подать в отставку в присутствии Лигачева.
Рис. 51. Алиев оказался в больнице с инфарктом, и к нему поспешил душеприказчик всех первых секретарей, с кем ему пришлось работать, Чазов и положил перед Алиевым … заявление Алиева
об уходе на пенсию
Из беседы с Виталием Воротниковым: «11 мая 1987 года с ним случился инфаркт. Об этом мне сообщила мой врач. Дело в том, что существовала такая традиция: болезнь члена Политбюро – это тайна за семью замками. Никто не знал, кто и чем болеет. Например, о болезни Устинова мы узнали за неделю до его смерти. О том, как плохо Андропову, правда, узнали все, потому что скрыть было невозможно. С Черненко то же самое, там невозможно было скрыть, потому что физически он был в плохом состоянии. Что же касается других – ну, не вышел на работу или в командировке. Все было законспирировано. И вот интересное дело – у Гейдара Алиевича инфаркт, через несколько дней заседание Политбюро, и его нет там. Казалось бы, председатель должен сказать: слушайте, вот с Гейдаром Алиевичем такое случилось, надо бы навестить, поддержать человека. Ничего подобного, как будто ничего не произошло».
Тут необходимо внести ясность и о позиции Шеварднадзе в событиях вокруг Г. Алиева, затеянных Горбачевым.
Когда после развала СССР Алиев и Шеварднадзе были руководителями своих стран в новейшей истории, они, как мощный тандем, проводили во многом общую политику и сделали много по политическому и экономическому сближению двух стран – Азербайджан и Грузия стали стратегическими союзниками. Но все это было потом, а тогда…
«Наши отношения с Гейдаром Алиевичем продолжились и еще больше углубились после моего приезда в Москву. Однако, Гейдар Алиевич при Горбачеве уже не проявлял прежнего рвения к работе (!? Авт.). Между ними тогда что-то произошло и, честно говоря, я особо не интересовался (!? Авт.) этим вопросом, возникшим между Гейдаром Алиевичем и руководством. Но как правительственный работник, член Политбюро, он выполнял большую работу и решал важные вопросы. Гейдар Алиевич, преимущественно, курировал отношения с арабскими странами и исламским миром. Он с большим профессионализмом выполнял все поставленные задачи», – так он говорит азербайджанскому корреспонденту.
За каких простачков считает Шеварднадзе тех, кто серьезно интересуется политикой, говоря – «честно говоря, я особо не интересовался этим вопросом, возникшим между Гейдаром Алиевичем и руководством» – все, что касалось этого противостояния, он знал во всех тонкостях и, естественно, как своему давнему другу, подыгрывал Горбачеву!
Более того, сегодня хорошо известно, что он в Москве тайно встречался с отдельными руководителями Азербайджана, и прощупывал ситуацию в Азербайджане относительно Г. Алиева. Шеварднадзе не посетил Г. Алиева в больнице, ни разу не поинтересовался его состоянием. Оставим в стороне коммунистическую мораль – это не по-кавказским законам!
Тут уместно отметить, что именно при Шеварднадзе начались поставки российского вооружения в Армению через воздушное пространство Грузии, которые не прекращаются и сегодня.
20 декабря 1990 года на IV Съезде народных депутатов СССР с должности министра иностранных дел СССР в отставку подал Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. В связи с этим слова «диктатура», «реакционеры», «полковники», «реваншисты» и др., заполнили ленты телетайпов мира – про события в Баку 20 января 1990 года – ни слова!
Шеварднадзе был давним и близким другом Горбачева.
«C Шеварднадзе мы познакомились еще на XII съезде комсомола. Тогда он не совсем гладко говорил по-русски, не был, как принято говорить, молодежным вожаком, «заводилой», выдающимся оратором. С расхожей точки зрения – «нетипичный грузин», очень уж сдержанный и внутренне собранный. Но было в нем нечто, располагавшее к общению. Встречались мы, как я уже рассказывал, и будучи секретарями: он – ЦК Компартии республики, я – крайкома, затем ЦК КПСС. Между ставропольцами и грузинами издавна существовали живые связи, и мы с Эдуардом Амвросиевичем всячески содействовали их развитию. Конечно, ни он, ни я не предполагали, к чему могут привести эти контакты несколько лет спустя.
Со временем между нами сложились доверительные взаимоотношения, позволявшие обо всем говорить откровенно. Я имел возможность убедиться, что ко многим ключевым проблемам политики, в том числе – международной, у нас общий подход», – так говорит о Шеварднадзе Горбачев.
Как пишет Фатех Вергасов: «Летом 1991 г. Аркадий Вольский вместе с Вадимом Бакатиным, Гавриилом Поповым, Анатолием Собчаком, Николаем Травкиным, Эдуардом Шеварднадзе, Александром и Егором Яковлевыми создавали оргкомитет Объединенной демократической партии. Документы заговорщики, большинство из которых еще состояли в КПСС, готовили тайно, предлагая любопытным справки наводить у Крючкова». Эта весьма сомнительная компания, поняв, что Горбачев обречен, уже готовила себе теплые местечки в команде Ельцина, многим это удалось. В отличие от Шеварднадзе и этих господ, Алиев публично вышел из КПСС и ни в какие группы заговорщиков не вступал.
Трудно описать, какой грязный политический путь прошли эти господа в будущем!
Это потом все изменилось в отношениях Горбачева и Шеварднадзе. «Весьма огорчена отставкой Шеварднадзе. Мне, кстати, так и не понятны ее мотивы. Считаю, что это, возможно, был срыв в результате переутомления, усталости. Меня, кстати, не убедили ссылки Шеварднадзе на неизбежность некоей диктатуры. Я всегда исхожу из того, что бойцом нужно оставаться до конца!» – Тэтчер. Мадам не знала главного – Шеварднадзе понимал, что вскоре он будет «бандерлогом», как и многие его коллеги!
Г. Алиев говорил о Шеварднадзе только положительно, как и Шеварднадзе об Г. Алиеве, но в то же время, хорошо известно, что «из песни слов не выкинешь».
Рис. 52. Давние друзья – Горбачев и Шеварднадзе! Грузия, 1982 г.
И еще.
«Но Шеварднадзе тогда, нужно заметить, когда, скажем, в марте 1985 года избирают Горбачева, еще не был членом Политбюро, в отличие от Вас, поэтому я так говорю», – говорит корреспондент.
«Тогда он не был членом Политбюро, я был членом Политбюро, я избрал Горбачева, это вы правильно говорите. Позже, через год он стал членом Политбюро, но все же мы там вместе еще два года работали, потом я ушел.
Но разница есть, потому что Шеварднадзе остался в руководстве Советского Союза до его распада, а я же ушел в 87-м году. Шеварднадзе никто не преследовал, я подвергался преследованиям и в Москве».
В интервью радио «Свобода» Владимиру Тольцу Алиев вспоминает: «… Поэтому жизнь по-другому сложилась... Мой друг Шеварднадзе, он гладко оттуда при распаде Советского Союза переехал в Тбилиси и возглавил свою республику. Я-то с 87-го по 90-й год в Москве преследовался, а потом в 90-м году я приехал сюда летом, здесь в Баку мне не разрешили жить. Через 3 дня мне угрожали, что вы будете убиты здесь. И я улетел в Нахчыван, который в блокаде, и прожил там 3 года в таких условиях...»
Другими словами, Москва всячески способствовала приходу к власти Шеварднадзе вместо Гамсахурдиа, и всячески хотела окончательно уничтожить политически и физически Алиева!
Хорошо известно, что когда Ельцин боролся с Горбачевым, за ним стала вся Москва и либеральная Россия. ГКЧП был попыткой государственного переворота, а Лихачев, Рыжков и другие боролись с Горбачевым, когда «Акела промахнулся» и уже не представлял угрозы.
Алиев боролся с Горбачевым один и на гребне его могущества, когда, как правильно подметил кинорежиссер Карен Шахназаров, «мы все его поддерживали».
И еще, но уже с позиций сегодняшнего дня – почему факты, которые изложил автор и борьбу Г. Алиева с Горбачевым и сегодня не освещают должным образом российские политологи, а главный акцент делается на других политиков и другие события? Автор убежден – опять 5-ый советский пункт!
Необходимо отметить одно важное обстоятельство – если Ельцин с шумной компанией, так называемых, демократов боролся с Горбачевым, широко применяя дешевый популизм (давал интервью в автобусе западным корреспондентам), то Г. Алиев это делал предметно и обоснованно, ни в коей мере не прибегая к господствующему в то время популизму.
Когда Г. Алиева отправляли на пенсию, на пленуме ЦК М.С. Горбачев тепло отозвался о нем и его работе, но при публикации стенограммы эти слова самолично выбросил – даже из истории хотел стереть имя Г. Алиева, но у истории свои законы.
Так закончилась первая часть противостояния Разрушителя и Созидателя – часть, а не все противостояние – главное было впереди!
Какую команду хотел себе создать Горбачев, после того, когда он разогнал команду Андропова, блестяще показала политолог Ксения Мяло, использовав эпизод из мультфильма «Маугли». Коротко напомним этот эпизод. Питон по имени Каа собирает вокруг себя бандерлогов (по Киплингу – обезьян), делает имитационные движения, которые повторяют завороженные бандерлоги. Когда они доходят до экстаза, Каа, по выбору, проглатывает одного бандерлога – и так, по мере необходимости.
Рис. 53. Горбачев в лице Каа и часть его команды из «бандерлогов»
Вот список членов Политбюро при Горбачеве: Горбачёв, Гришин, Кунаев, Щербицкий, Громыко, Романов, Тихонов, Алиев, Воротников, Соломенцев, Лигачёв, Рыжков, Чебриков, Шеварднадзе, Зайков, Слюньков, Яковлев, Никонов, Медведев, Крючков, Маслюков, Ивашко, Строев, Шенин, Янаев, Полозков, Дзасохов, Прокофьев, Фролов, Семёнова, Гуренко, Соколов, Назарбаев, Бурокявичус, Гумбаридзе, Каримов, Лучинский, Масалиев, Махкамов, Мовсисян, Муталибов, Ниязов, Рубикс, Силлари. Как только андроповцы были выведены из Политбюро, за некоторым исключением (Назарбаев, Лигачев, Каримов и др.), остались «бандерлоги»!
Горбачев, собрав свою команду, как питон Каа, имитировал своими «телодвижениями» перестройку, эти перестроечные движения повторила его команда из «бандерлогов»: «Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает», – заметил тонкий знаток душ правителей Николо Макиавелли – достаточно вспомнить «не просыхающего» Янаева.
А затем Горбачев периодически, по мере необходимости, «проглатывал» одного за другим «бандерлогов» из своей команды.
Придя к власти, Горбачев отправил в отставку 110 членов ЦК, почти треть его состава. Как пишет И. Земцов: «Горбачев искал свой стиль правления. Начал с «уроков» Сталина: поначалу обновил аппарат власти: ЦК – на 70, секретариат – на 80, Политбюро – на 60, Кабинет министров – на 90 %. А затем, начиная с 1988 года, вынужден был обратиться к «урокам» Брежнева – заменить у кормила власти выдвинутых им же людей («бандерлогов». – Авт.). Собственную оригинальную систему власти ему создать не удалось». А иначе и быть не могло – команда создается на каких-либо принципах, а не на словоблудии! Российский психолог Р. Гарифуллин – автор «Энциклопедии блефа» – предложил некий коэффициент блефа. Он включает следующие составляющие: фальсификация, искажение, дезориентация, пустословие, защита и т.д. По данным Р. Гарифуллина, наибольший коэффициент по дезориентации и пустословию среди политиков у М. Горбачева.
Как с таким коэффициентом блефа можно было создать команду единомышленников!
За редким исключением, вокруг Горбачёва были инертные, безынициативные деятели, которые и сами считали себя временщиками.
По истечении более 20 лет, корреспондент «НТВ» посещает квартиры, где проживают партийные и советские деятели времен Горбачева. «Вы что-то меняли в планировке своей квартиры?» – спрашивает корреспондент у бывшего секретаря ЦК КПСС Долгих при Горбачеве. «Нет, – ответил тот, – все осталось, как было». «Ваши окна выходят на проспект, выхлопные газы, как работает вентиляционная система?» – продолжал корреспондент. «А я не знаю», – отвечает Долгих. «А куда ведет вон та дверь?» – упорствует корреспондент. «А я не знаю, говорят, что «черный ход», но мы ту дверь никогда не открывали. Я не знаю, есть ли у нас ключи от этой двери». Многозначительный диалог!
Автор неслучайно привел этот диалог – Долгих в ЦК КПСС курировал те же отрасли, которые Алиев курировал в Совмине СССР и на все сложные вопросы Г. Алиева, как правило, отвечал: «Я не знаю – надо посоветоваться с товарищами». Практически никакой помощи, кроме проблем, Алиев от ЦК КПСС не получал.
Не надо удивляться тем перлам, которые в последующем выдавал Долгих в Армении в известные дни!
Как у Ширхана из «Маугли», у Горбачева были свои шакалы!
«Великолепный политик и интриган, он то спускал с цепи на своих коллег из ЦК и Политбюро шумную команду Гдляна и Иванова, то снова загонял их в вольер, который в нужный момент обязательно оказывался незапертым. И летели клочья от Лигачева, от Соломенцева, даже от самого Чебрикова, не говоря уже о таких мелких людях, как Гришин, Романов или Зайков. Когда вышедшая из себя «большевистская рать», полагающая, что Гдлян и Иванов действуют по собственной инициативе, пыталась затравить до смерти обоих, Горбачев умело прятал их, как Иван Грозный своих медведей от «боярского окаянства», – пишет Бунич.
На XI партконференции в июне 1988 года близкий, до поры до времени, соратник Горбачева первый секретарь обкома Коми АССР Мельников заявил с трибуны: «…В руководящих органах КПСС есть консерваторы, мешающие продвижению вперед». Горбачев его прервал: «Скажи, кто это, может, я?» Мельников назвал фамилии, вне всякого сомнения, по подсказке Горбачева: А. Громыко, М. Соломенцев, главный редактор «Правды» Афанасьев, Арбатов. Вскоре все они ушли из большой политики, а вслед за ними и сам Мельников.
Не правда ли, ловко – как в цирке!
В этой роли также гастролировал небезызвестный Коротич.
Рис. 54. Коротич закладывает очередных застойщиков – Горбачев делает вид, что он не в курсе того, что говорит Коротич, а Лигачев с напряжением слушает – он один действительно не в курсе!
«Бандерлоги» «глотались», менялись на новых, а перестроечные «телодвижения» продолжались!
Политбюро ЦК: 1986-1990
6 марта 1986 г.
Пленум ЦК КПСС, избранного XXVII съездом КПСС, утвердил Политбюро ЦК в составе:
Члены Политбюро
М.С. Горбачев, Г.А. Алиев, В.И. Воротников, А.А. Громыко, Л.Н. Зайков, Д.А. Кунаев, Е.К. Лигачев, Н.И. Рыжков, М.С. Соломенцев, В.М. Чебриков, Э.А. Шеварднадзе, В.В. Щербицкий.
Кандидаты в члены Политбюро
П.Н. Демичев, В.И. Долгих, Б.Н. Ельцин, Н.Н. Слюньков, С.Л. Соколов, Ю.Ф. Соловьев, Н.В. Талызин.
Хронология изменений состава:
28 января 1987 г. Пленум ЦК КПСС избрал кандидатом в члены Политбюро ЦК А.Н. Яковлева. Пленум освободил Д.А. Кунаева от обязанностей члена Политбюро ЦК в связи с его уходом на пенсию.
26 июня 1987 г. Пленум ЦК КПСС перевел из кандидатов в члены Политбюро ЦК Н.Н. Слюнькова, А.Н. Яковлева; избрал членом Политбюро ЦК В.П. Никонова; кандидатом в члены Политбюро ЦК Пленум избрал Д.Т. Язова. От обязанностей кандидата в члены Политбюро был освобожден С.Л. Соколов в связи с его уходом на пенсию.
21 октября 1987 г. Пленум ЦК КПСС освободил Г.А. Алиева от обязанностей члена Политбюро ЦК в связи с его уходом на пенсию по состоянию здоровья.
18 февраля 1988 г. Пленум ЦК КПСС избрал кандидатами в члены Политбюро ЦК Ю.Д. Маслюкова, Г.П. Разумовского. Пленум освободил Б.Н. Ельцина от обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК.
30 сентября 1988 г. Пленум ЦК КПСС избрал членом Политбюро В.А. Медведева; кандидатами в члены Политбюро ЦК – А.В. Власова, А.П. Бирюкову и А.И. Лукьянова. Пленум удовлетворил просьбу А.А. Громыко и освободил его от обязанностей члена Политбюро ЦК КПСС. В связи с уходом на пенсию Пленум освободил от обязанностей члена Политбюро ЦК М.С. Соломенцева, от обязанностей кандидата в члены Политбюро В.И. Долгих, от обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК П.Н. Демичева.
20 сентября 1989 г. Пленум ЦК КПСС избрал членом Политбюро ЦК В.А. Крючкова и перевел из кандидатов в члены Политбюро ЦК Ю.Д. Маслюкова. Кандидатами в члены Политбюро ЦК были избраны Е.М. Примаков и Б.К. Пуго. Пленум ЦК КПСС освободил от обязанностей членов Политбюро В.П. Никонова, В.М. Чебрикова и В.В. Щербицкого в связи с их заявлениями об уходе на пенсию. От обязанностей кандидатов в члены Политбюро освобождены Ю.Ф. Соловьев и Н.В. Талызин в связи с уходом на пенсию.
9 декабря 1989 г. Пленум ЦК КПСС избрал членом Политбюро ЦК В.А. Ивашко.
Вот так «глотались» и пополнялись «бандерлоги»!
Любой человек, знакомый с азами систем управления, скажет, что при такой скорости обновления кадров создать эффективную систему управления невозможно!
Малоэффективную социалистическую систему управления привел к политическому краху Горбачев.
За период с 1985-1990 гг. Горбачев послал в отставку всех, кто с ним вместе работал при Брежневе, Андропове, Черненко – всех тех, кто за него голосовал при избрании генсеком. Среди ушедших в отставку были и консерваторы, и демократы, и просто хозяйственники. Среди них были политики Лигачев, Яковлев, Рыжков, которые были ему опорой в разное время. За период с 1985-1990 гг. в СССР не появился ни один знаковый политик или хозяйственник – они были ранее и при Ленине, и при Сталине («сталинские наркомы»), и при Хрущеве, и при Брежневе. Вместо них пришли люди, за которыми Горбачев не только не знал деловых качеств – многих из них он ранее не знал в лицо! Как рассказывают его помощники, он часто просил напомнить ему имя и отчество того или иного деятеля.
Когда Ельцин заставил Горбачева на известной сессии Верховного Совета РСФСР публично прочесть протокол секретного заседания Совмина СССР, посвященного реализации замыслов ГКЧП, Горбачев, читая отдельные фамилии членов правительства, вопросительно смотрел в зал – он многих не знал – и из зала ему подсказывали, кто есть кто.
Одними из столпов социалистического управления были преемственность, последовательность и постепенность, которые взорвал Горбачев.
Если Сталин в критическое время (например, во время войны) и вносил определенные поправки в эту систему, то, в то же время, он всегда имел в Политбюро костяк верных единомышленников (Молотов, Ворошилов, Микоян, Берия и др.).
И это при том, что если бы Сталин и поменял все Политбюро, для него это не было бы проблемой – народ без оглядки верил ему.
Горбачев же привел управляющее ядро государства к политическому параличу – рыхлый, если не сказать больше, руководитель страны и незнакомые в стране политики, среди которых не было ни одной знаковой фигуры!
Любой грамотный политик, знакомый с азами системы управления, рассмеется Вам в лицо, если Вы попытаетесь доказать, что с таким коллективом можно было управлять разваливающейся страной в окружении недругов.
Вальтер Кривицкий в книге «Я был агентом Сталина» рассказывает, что когда «до Москвы дошла весть о «ночи длинных ножей», о расправе Гитлера со своими ближайшими соратниками, Сталин созвал заседание Политбюро. «Как вы думаете, – спросил Сталин собравшихся, – уничтожение Гитлером близких ему людей ослабляет или укрепляет власть Фюрера?» Все в один голос ответили: ослабляет. Сталин возразил: «Укрепляет». Как и Гитлер, политически уничтожая близких ему людей, Горбачев думал, что укрепляет свою власть, в реальности же остался в полном одиночестве: бывшие соратники проклинали его, а новые – не доверяли!
Самым долгоиграющим «бандерлогом» в команде Горбачева был Егор Лигачев, который, став секретарем ЦК, отвечал сначала за кадры, затем за идеологию, потом и за сельское хозяйство.
В 1987 году Лигачев собрал всесоюзное совещание по … чаеводству. Лейтмотивом его выступления было: «Мы должны использовать опыт передовых бригад, а они у нас есть». Автору иногда кажется, что Горбачев умышленно выбрал для себя в дальнейшем оппонентом Лигачева – Горбачев, как демократ, прекрасно смотрелся на фоне застойного и консервативного Лигачева. Своей знаменитой фразой: «Борис, ты не прав!» – он оказал большую услугу и Ельцину. А в Баку он посоветовал провести перерегистрацию коммунистов Азербайджана, а сепаратистов из НКАО не регистрировать, тем самым поставить их … вне партии, и, конечно, бороться с наследием Г. Алиева.