Первое мое знакомство с великим Михаилом Ботвинником состоялось в 1958 году, когда он вместе с Флором приезжал в Баку с показательными выступлениями.

 

Михаил Ботвинник (17 августа 1911-5 мая 1995).

Чемпион мира 1948-1957, 1958-1960, 1961-1963 гг.

 

Автор был в числе сильнейших шахматистов Баку, с которыми Ботвинник на 8 досках проводил сеанс одновременной игры с часами. Он выиграл 4 партии и 4 свел в ничью. Среди тех, кто сыграл с ним вничью, был Заид Велибеков, среди проигравших – автор этих строк. После окончания сеанса одновременной игры он прокомментировал все партии. По поводу партии с автором он сказал: «В защите Нимцовича Султанов избрал редкое продолжение. Оно встречалось в моей практике дважды (он назвал двух шахматистов, фамилии которых я подзабыл), Султанов избрал продолжение в этом варианте, которое оказалось наихудшим», – чем вызвал легкий смешок в зале. Правда, потом добавил, что в эндшпиле Султанов приготовил ничейную ловушку, в которую я едва не попал». Организаторы этого визита нервничали, что Ботвинник не берет денег за свои выступления. Только перед отъездом удалось им вручить небольшой памятный подарок. У Ботвинника были свои принципы – в 1971 году, когда ему исполнилось 60, он прекратил играть в соревнованиях и написал в Госкомспорт заявление об отказе от шахматной стипендии.

«В декабре 94-го я беседовал с Патриархом в его рабочем кабинете. Ботвиннику было восемьдесят три, жить ему оставалось полгода, но едва ли не до последнего дня он ходил в Клуб, опоздав на работу только один раз, да и то по уважительной причине: переводили слонов в зоопарк, и на Садовом кольце перекрыли движение...» – пишет Сосонко.

 

Встреча чемпиона мира М.М. Ботвинника на Бакинском железнодорожном вокзале. Татьяна Горбулёва вручает М. Ботвиннику цветы

 

Из личного архива Ч. Султанова

Слева направо – Э. Хачиан, М. Ботвинник, З. Велибеков, С. Флор, С. Абрамян. Второй ряд – Т. Горбулева, А. Зейналлы, Л. Листенгартен, Ч. Султанов, Э. Прудников. За Листенгартеном – Вели Гаджи-Касумов

 

Из личного архива Ч. Султанова

М. Ботвинник – Ч. Султанов

 

Из личного архива Ч. Султанова

Позиция у меня уже трудная!

 

Семья Велибековых берет очко у двух гроссмейстеров

 

Тридцать первого августа в Баку приехали семикратный чемпион СССР, чемпион мира по шахматам Михаил Ботвинник и лауреат крупных международных турниров гроссмейстер Сало Флор.

Назавтра М. Ботвинник и С. Флор в институте нефти и химии выступили с лекцией на тему «Шахматы в 1961 году». Много нового и интересного услышали собравшиеся от гроссмейстеров. В частности, чемпион мира дал высокую оценку игре Владимира Багирова и Татьяны Затуловской.

В заключение М. Ботвинник прокомментировал несколько своих партий. Вечером второго сентября вместительный актовый зал института вновь был переполнен до отказа. Гроссмейстеры ответили на многочисленные вопросы присутствующих.

Чемпион мира дал сеанс одновременной игры с часами на восьми досках. Против него выступили мастер спорта Л. Листенгартен, кандидаты в мастера З. Велибеков, А. Зейналлы, В. Гаджи-Касумов, В. Рапопорт, А. Моргулев, перворазрядники Ю. Мусаев и Ч. Султанов.

Примерно через два часа была зафиксирована ничья с А. Зейналлы. Вскоре к такому же результату пришла партия З. Велибеков – М. Ботвинник. Скажем прямо, в этой встрече чемпион мира получил тяжелую позицию, но лишь большой опыт и высокий класс игры позволили ему избежать горечи поражения. Под занавес чемпион согласился на ничью с А. Моргулевым. Остальные пять партий бакинцы проиграли. По окончании сеанса М. Ботвинник кратко рассказал о всех восьми сыгранных им партиях. Игрой бакинцев чемпион мира остался доволен.

К этому времени закончился сеанс С. Флора против тридцати шахматистов первого и второго разрядов. Сеанс длился четыре с половиной часа и закончился победой Флора со счетом 25,5 : 4,5 (+22 – 1 = 7). Гроссмейстер проиграл одну партию и сделал ничьи с учениками школ №№ 189 и 134 Акифом Велибековым (сыном кандидата в мастера З. Велибекова) и Сашей Багдасаряном, студенткой Азгосуниверситета Натаван Гаджиевой – одной из победительниц конкурса решений шахматных задач и этюдов, проведенного недавно газетой «Бакинский рабочий», студентом А. Буниатовым, инженерами БЭМЗа Г. Курхиным и А. Медведевым, а также сотрудником газеты «Сумгайытский рабочий» Б. Петропавловским (Федерацией шахмат Азербайджана на встречу с чемпионом мира и гроссмейстером Флором был приглашен ряд шахматистов из Кировабада, Степанакерта, Сумгайыта).

Кстати, когда С. Флор узнал, что Акиф является сыном З. Велибекова, улыбаясь, произнес:

– Одно очко Велибековых против двух гроссмейстеров – здорово!

Гроссмейстеры М. Ботвинник и С. Флор выразили организаторам встречи большую благодарность за радушный прием.

З. Велибеков от имени Федерации шахмат и многочисленных гостей поблагодарил лидера советской шахматной школы М. Ботвинника и международного гроссмейстера С. Флора за их выступление и пригласил их в будущем году вновь посетить столицу Азербайджана.

 

Э. Хачиан, судья всесоюзной категории

 

Через несколько лет, когда автор был председателем Федерации шахмат Азербайджана, ему посчастливилось капитально пообщаться с Сало Флором.

По приглашению ЦК комсомола Азербайджана и Федерации шахмат Азербайджана на турнир Дворцов пионеров в качестве почетного гостя был приглашен гроссмейстер Сало Флор.

В течение недельного общения, автор узнал много интересного от этого удивительно приятного и интеллигентного человека.

Автор вместе с заведующим отделом ЦК ЛКСМ Азербайджана Исмаилом Мамедовым, который всегда первым поддерживал все начинания Федерации шахмат и много сделал для их успешного проведения, встретили Флора в аэропорту и, естественно, поселили его в лучшей гостинице в номере «Люкс».

«А из этого номера меня потом не выдворят?» – ошарашил он автора своим вопросом. «Как это, выгонят?» Он рассмеялся и рассказал анекдотичную историю, случившуюся с ним в предвоенные годы.

Сбежав от фашистов, Флор играл в международном турнире в СССР и попросил политического убежища. Еще во время турнира он получил положительный ответ и стал гражданином СССР.

Через несколько дней к нему с необычной для него просьбой обратился директор гостиницы: «Вы не могли бы освободить Ваш номер «люкс» и перейти в другой номер? Дело в том, что у нас таких номеров несколько, а сегодня к нам заселяют иностранцев, а Вы, как-никак, уже свой – гражданин СССР!»

«А мы с Вами в Баку уже встречались», – сказал автор Флору. «Как? Во время войны? Вы же тогда были ребенком». «Нет, – рассмеявшись сказал автор, – когда Вы с Ботвинником приезжали в Баку». «Ах да, я и забыл про это. Теплая была встреча с бакинской шахматной общественностью».

Темы бесед автора с Флором были разнообразны – многое хотелось услышать от этого умудренного жизнью человека.

Хитро улыбаясь, Флор часто обращался к автору словами – «Господин президент», что сильно смущало автора.

Автор спросил у Флора, почему так случилось, что Алехин проиграл матч на первенство мира Эйве, а потом разгромил Эйве в матч-реванше? (Флор был секундантом Эйве в этом матче). «Это был не шахматный матч, а какое-то жалкое зрелище. Алехин был все время пьян и был в полном одиночестве со своим котом. У меня было такое впечатление, что и его кот все время был пьян! В одной из партий Алехин чуть не заснул во время игры. Но, тем не менее, партии были достаточно высокого класса.

А через год его невозможно было узнать – это был другой человек: энергичный, отдохнувший и максимально собранный».

«А каково было ваше общее впечатление об Алехине?» – спросил его автор. «Это Вы лучше спросите у А. Котова – он Вам скажет много хорошего о нем!»

Автор так и не понял, на чьей стороне и сегодня были симпатии Флора – Алехина или Эйве?

Хорошо было известно, что защита Каро-Канн была, чуть ли не единственным дебютом, который черными играл С. Флор. Шахматисты знают, что в этом дебюте надо быть предельно осторожным, чтобы не попасть в тяжелую позицию. Флор с юмором рассказывал автору, что ему советуют написать книгу о его шахматной практике в защите Каро-Канн под названием «50 лет в дерьме».

«А Вы знакомы с Кересом?» – спросил Флор автора. «Нет, только поверхностно, во время первенства СССР по шахматам в Баку в 1961 году».

«Настоящий шахматный джентльмен – и в игре, и вне игры. Нашим шахматистам не хватает тех качеств, которыми обладает Керес».

Автор спросил у Флора про его «партию жизни». «Трудно сказать», – ответил он. Потом, подумав, добавил: «Пожалуй, партия с чемпионом мира Ласкером в 1936 году на московском международном турнире – до этого я не выигрывал у чемпионов мира. Ласкер был сильно расстроен». Улыбаясь, автор перебил его: «В 1936 году я родился». Он тоже заулыбался и пошутил: «Считайте, что эту партию я посвятил Вашему рождению». И затем продолжил: «И много лет спустя партию с Корчным в первенстве СССР в Ереване. В этой партии черными я стратегически переиграл В. Корчного».

Один из членов Федерации пригласил на обед Флора и автора – он жил далеко от центра в одном из микрорайонов Баку. Добирались туда минут сорок, и Флор тихо сказал автору: «У меня уже пропал аппетит!» На обратном пути ехали еще дольше – мимо заправки, и снова Флор тихо сказал автору: «Я уже снова проголодался!»

В стиле ностальгии, автор предложил Флору встретиться с В. Макогоновым в «Старом интуристе» за ужином и вспомнить матч Макогонов – Флор в военные годы. «Нет, – неожиданно жестко ответил он, – с этим матчем у меня связаны не очень приятные воспоминания. Со мной поступили не очень прилично. Вы лучше отведите меня в комнату-музей С. Есенина». О деталях того матча он говорить не стал.

Выяснилось, что Есенин был каким-то дальним родственником его жены. В комнате-музее Есенина он сфотографировался и попросил работника музея написать несколько слов его жене. Он был счастлив от увиденного и услышанного.

Смотрительница музея прочла нам известные стихи Есенина:

«Прощай, Баку! Тебя я не увижу.

Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг,

И в сердце под рукой теперь больней и ближе.

И чувствую сильней простое слово: друг.

Прощай, Баку! Синь тюркская, прощай!

Хладеет кровь, ослабевают силы.

Но донесу, как счастье, до могилы

И волны Каспия, и балаханский май.

Прощай, Баку! Прощай, как песнь простая!

В последний раз я друга обниму…

Чтоб голова его, как роза золотая,

Кивала нежно мне в сиреневом дыму».

Отдыхая в 1924 году в пригороде Баку, в кругу хлебосольных бакинцев, Есенин написал 46 стихотворений, которые опубликовал на страницах газеты «Бакинский рабочий».

Потом, на берегу моря, автор с Флором ели шашлык из только что пойманной осетрины.

«Вы знаете, Чапай, такие минуты продлевают жизнь! Мою, во всяком случае. Это я точно знаю – у меня есть возможность сравнивать разные эпизоды моей долгой и очень сложной жизни!»

 

Из личного архива Ч. Султанова

Ч. Султанов, С. Флор и А. Быховский во время турнира в Баку

 

Из личного архива Ч. Султанова

С. Флор выступает на открытии турнира «Вместе с гроссмейстером» в бакинском Дворце пионеров

 

Автор не может объяснить почему, но с этим человеком было как-то тепло и уютно!

Прошло несколько лет после приезда в Баку этих двух выдающихся шахматистов.

В советских шахматах существовала традиция – как только появлялся новый советский чемпион мира – он первым делом «налегал» на Федерацию шахмат СССР, и, как правило, переизбирал ее председателя, поставив во главе Федерации своего человека.

Уже через несколько месяцев после того, как чемпионом мира стал Т. Петросян, осенью 1963 года в Баку пришла телеграмма с вызовом на Пленум шахматной Федерации СССР. На пленум Федерации вылетели автор и заслуженный тренер СССР С. Абрамян.

Автор поселился вместе с Абрамяном в гостинице «Россия». За день до начала пленума Федерации к ним в номер зашел чемпион мира Т. Петросян (как потом выяснилось, он обходил всех делегатов и вел с ними определенную работу). Он очень тепло поздоровался с Абрамяном, и слегка кивнул автору. Они сразу же перешли на армянский язык и согласно кивали друг другу головой.

Когда он ушел, Абрамян сказал автору, что нужно поддержать кандидатуру, предложенную Петросяном, взамен этого Петросян обещает помочь нашей республике в развитии шахмат.

«Неужели Вы, Сурен Теодорович, верите в то, что Петросян в чем-то поможет нашей республике? Вы можете указать хоть один такой случай, – продолжал автор, – когда он вспомнил бы Азербайджан? Я не только не выступлю в поддержку его кандидата, а поддержу Ботвинника – своего шахматного кумира», – ответил автор.

После недолгих споров Абрамян предложил мне компромиссный вариант – он неожиданно заболеет и на пленум не пойдет, будет не в курсе того, что там будет происходить, с чем автор и согласился. Пленум начался, и сразу на Федерацию шахмат посыпался град критики.

С шахматных позиций тон задавали Михаил Бейлин и Юрий Авербах.

Здесь хочется немного отвлечься. Несколько лет спустя, по приглашению автора в Баку прилетал Ю. Авербах для выступления и проведения сеансов одновременной игры.

Так совпало, что именно в этот период в советские органы потоками шли анонимки, как потом выяснилось, авторами которых были сторонники Г. Каспарова. Когда автор с Авербахом коснулись этой темы, он ответил автору: «Он соединил два принципа и процитировал, как он сказал, частушку, которую слышал в детстве».

Климу Ворошилову письмо я написал.

А потом подумал – и не подписал!

На этом же пленуме, под всеми обвинениями Ботвиннику Авербах подписывался и логично их обосновывал – было видно, что он хорошо подготовился или его хорошо подготовили.

 

М. Ботвинник, М. Бейлин

 

Почти идиллия! Но на том памятном пленуме Бейлин грамотно и холодно отвечал на реплики Ботвинника.

Батуринский рассказывал автору, что после этого пленума Ботвинник перестал общаться с Бейлиным, а с Авербахом едва здоровался.

Многие делегаты читали свои выступления, которые им писал друг Петросяна – Бейлин – очень грамотный и эрудированный шахматист. Представитель России Тихомирова вдруг заявила, как можно положительно оценить работу Федерации, тогда как последний раз гроссмейстер у них уже не помню в какой области был…в 1913 году – это был Э. Ласкер (через много лет на Олимпиаде в Ницце она спрашивала автора, как Ботвинник уговорил автора выступать против общей линии. Возражений она не принимала – только снисходительно улыбалась).

Представитель города колыбели революции, по-ленински, с большим пафосом, заявил, что, выступая в Ленинграде, Ботвинник ни разу не упомянул о роли партии в развитии шахмат.

Дали слово Ботвиннику. Признавая критику в адрес Федерации, он в то же время ответил на необоснованные выпады. Говорил он аргументировано и системно, как полагается выдающемуся шахматисту и ученому.

После его выступления направление главного удара было перенесено на него – по-видимому, это было предусмотрено сценарием.

Один из делегатов пленума, из какой-то республики, не помню какой, заявил, что, когда страна голодала (?!), Сталин подарил Ботвиннику «Эмку». «Эмку» подарил Ботвиннику не Сталин, а Орджоникидзе, когда Ботвинник стал победителем крупного международного турнира, в котором участвовали все ведущие гроссмейстеры мира того времени.

 

 

С пламенной речью против Ботвинника выступила чемпионка мира Н. Гаприндашвили. В конце своего выступления она вдруг заявила, в виде доноса: «Нам известно, что Ваше письмо находится в ЦК Компартии Грузии!» «Но это письмо я написал по просьбе грузинских шахматистов», – с места удивленно отреагировал Ботвинник.

Напрасно Ботвинник удивлялся – Петросян и Гаприндашвили уже нашли общий язык!

Надо сказать, что это ее выступление автор запомнил надолго – во всех ее многочисленных приездах в Баку у автора с ней были официальные отношения.

Деловые и дружеские отношения у автора были с чемпионкой мира Майей Чибурданидзе, которую для выступлений он неоднократно приглашал в Баку.

Представитель Армении продолжил политическую линию, заявив, что неслучайно за Ботвинника горячо болели Сталин, Берия и … Багиров (в этот момент автор сильно пожалел, что в зале нет С. Абрамяна).

В ход пошли выступления-доносы.

Подобные доносы на Ботвинника были всегда.

Об одном из них рассказывает Гарри Каспаров в своем труде «Мои великие предшественники».

«После переезда в Москву Ботвинник готовился к решающим битвам, а некто Б. Покровский из Управления пропаганды и агитации доносил на гроссмейстера в разные высокие инстанции: «Возвращаясь из Гааги в Москву, Ботвинник вез с собой пятнадцать чемоданов. Управление в течение длительного времени следило… Мы беседовали с товарищами, которые были в Гааге…» и т.д. и т.п. То, что Ботвинник был в Голландии с семьей – женой и дочкой, и то, что большинство чемоданов было забито шахматной литературой, во внимание, конечно, не принималось. Донос – дело серьезное, и Ботвинника вполне могли снять с дистанции, не посчитались бы и с тем, что корона уплывет за океан. А спас Ботвинника Ворошилов, который примирительно сказал: «Ну и что, а иностранцы, покидая Москву, увозят с собой по двадцать чемоданов. Да и что оттуда везти, когда у нас все есть!» Да, повезло Михаилу Моисеевичу, что Климент Ефремович никогда в жизни не был в советских магазинах!»

За свою жизнь автор много раз выступал на совещаниях, ученых советах, международных симпозиумах и др., но это выступление на пленуме шахматной Федерации осталось в памяти автора надолго.

Если коротко, то в своем выступлении автор сказал, что здесь выступили с критикой работы Федерации, председатель Федерации (по-моему, его фамилия была Родионов) и Ботвинник, признав критику, подчеркнули и позитив, но причем здесь политика, причем здесь, что, кому дарил Сталин? Всем хорошо известно, скольким выдающим советским ученым, писателям, работникам культуры и др. Сталин дарил дачи, машины и др.

В президиуме начали между собой шептаться, а Ботвинник удивленно смотрел на автора. Конечно же, выступление автора на участников пленума никакого влияния не оказало, и, после некоторого замешательства, «полив» на Ботвинника продолжился с новой силой. Снова слово взял Ботвинник, но на этот раз его начали прерывать репликами и члены президиума.

Эту поразительную картину автор никогда не забудет – представители отдела пропаганды ЦК КПСС, Совмина СССР, Госкомитета по спорту СССР и еще многих советских и профсоюзных организаций «налегали», при поддержке зала, на одного человека, а он стоял как скала, и всем бесстрашно отвечал.

Диссидентством это было или нет, судить не автору, но поступком – бесспорно!

В перерыве пленума автор поспешил к телефону, который стоял в проходной ЦШК, но попытки позвонить другу были тщетными – вначале звонил Юрий Авербах Роне Яковлевне (жене Т. Петросяна) и сказал только несколько слов – «все идет по плану», потом подошли Бейлин, Рошаль и начали ее информировать более подробно, потом какие-то работники клуба – своей очереди позвонить другу автор так и не дождался.

Эту сцену автор вспомнил много лет спустя, когда его освобождали от должности председателя Федерации шахмат республики по инициативе Г. Каспарова. Автору рассказывали очевидцы, как только окончился «пленум» Федерации шахмат, зампредседателя спорткомитета Ю. Мамедов бросился к телефону и доложил о его итогах Каспаровой. Его примеру последовали работники спорткомитета, занимающиеся шахматами.

Когда объявили перерыв, Ботвинник попросил своих сторонников собраться в одной из комнат ЦШК (прямо, как лидер эсеров Спиридонова 6 июля!). Его сторонников было немного – он сам, гроссмейстер А. Котов, международный мастер Г. Гольдберг, некоторые члены Федерации шахмат и еще кто-то, кого автор не знал. Ботвинник позвал автора к себе и начал расспрашивать. Потом он ему сказал: «У Вас могут быть проблемы». Автор промолчал. «Вы член партии?» – продолжал он. «Нет», – ответил автор. «Ну, тогда легче!» – сказал он. Автор и сторонники Ботвинника получили от него установку, какой стратегии придерживаться дальше.

Когда автор выходил из комнаты, к нему подошел гроссмейстер Володя Антошин и гнусавым голосом ему сказал: «Ну, ну, продолжай в том же духе. С этой компанией ты далеко пойдешь!»

Пленум Федерации кончился так, как в то время кончались все пленумы.

Обратно в Баку автор летел в тот же день ночным рейсом (Абрамян остался еще на несколько дней – он планировал встречу с Петросяном) и всю дорогу прокручивал прошедший шахматный пленум. Впервые автор увидел, как один человек, пусть знаменитый, возражал представителям всех ветвей советской власти. Живо видел, как на все возражения Ботвинника с пионерской готовностью и какой-то странной улыбкой реагировал Юрий Авербах, как с ухмылкой комментировал поступок автора Володя Антошин. К слову, через несколько лет, будучи председателем Федерации шахмат Азербайджана, у автора произошел случай с одним из гроссмейстеров, как сейчас говорят, похожим на Антошина.

По приглашению автора для участия в международном турнире прилетел гроссмейстер, похожий на Антошина. Естественно, в свободный от игры день, автор пригласил его к себе в гости. Наряду с национальными блюдами на столе были лучшие сорта коньяков и вин – в Азербайджане всегда умели принимать гостей. Гроссмейстер посмотрел на стол, как-то смущенно отвел автора в сторону и спросил: «А что, «Агдамчика» у тебя нет?» Автор опешил – никогда у него в доме не было этого вина с известной репутацией. «Не волнуйся, сейчас будет», – ответил автор. Посланный им человек обегал с десяток магазинов и, наконец, принес несколько бутылок «Агдама».

Уходя, гроссмейстер вновь смущенно спросил автора: «Можно оставшиеся бутылки «Агдама» я возьму с собой – я их найти не могу?» «Конечно, нет проблем», – упавшим голосом ответил ему автор.

Он рассовал бутылки по карманам и ушел!

Впоследствии автор услышал любопытную, почти детективную историю про этого гроссмейстера. Гроссмейстер вместе с другим шахматистом, в качестве тренеров женской сборной СССР по шахматам, прилетели в Буэнос-Айрес на шахматную олимпиаду и исчезли. Через три дня они нашлись – вместе с одним из служащих гостиницы – они отмечали свой приезд в Аргентину. Взбешенный посол СССР в Аргентине в сердцах сказал: «Для того, чтобы по-свински напиваться, не обязательно надо было прилетать в Буэнос-Айрес – это можно было сделать с еще большим успехом в Москве!» Самое интересное, что это автору рассказывал в ЦШК в Москве один из участников этой почти детективной истории, с огромным синяком под глазом (упал – объяснил он)!

В связи с «Агдамчиком» автор вспомнил и другую историю.

Об «Агдамчике» и работниках Госплана СССР очень живописно рассказывает доктор экономических наук, профессор Р. Джабиев: «Помню, многие сотрудники отраслевых отделов Госплана республики совместно с представителями министерств и ведомств ежегодно выезжали в Госплан СССР на согласование и утверждение планов социально-экономического развития на соответствующий год. И чтобы не было «проблем» с планами, по распоряжению одного из отраслевых министерств, в Москву была переправлена 60-тонная (?! – Авт.) цистерна с вином в качестве подарка для всех работников Госплана. Но самое интересное началось, когда эти самые работники сливали вино из цистерны. В назначенный день и час у пресловутой цистерны собралась масса народу: многие запаслись шлангами, ведрами и высасывали азербайджанский «Агдам» прямо из необъятной емкости».

Эта сцена в миниатюре повторилась у автора в квартире с гроссмейстером, похожим на Антошина.

Но главное, как это понял автор позже, этот шахматный пленум сыграл определенную роль в его становлении.

Конечно, поведение автора на этом пленуме не могло пройти бесследно. Через несколько дней в Спорткомитет Азербайджана пришло письмо с требованием обсудить поведение Султанова Ч. на пленуме Федерации шахмат. Подписано оно было Председателем Спорткомитета СССР.

В связи с этим, автора для беседы пригласил председатель Спорткомитета Махмуд Алиевич Искендеров. Автор долго рассказывал ему о заслугах Ботвинника и о ситуации в Федерации шахмат СССР. Подняв на автора усталые глаза, а озабочен он был, как и все руководители Спорткомитета тех лет, футболом, сказал: «Слушай, какое твое дело во всем там происходящем – у нас своих проблем хватает. Тебя ждет мой помощник – напишите вместе с ним ответ на это письмо». В ответном письме было написано, что Султанову Ч.А. сделано серьезное предупреждение.

Осенью этого же года в Грозном проходило командное первенство СССР по шахматам, главным судьей которого был гроссмейстер Юрий Авербах.

Как автору рассказал его друг, мастер спорта СССР Леонид Листенгартен, в один из дней соревнований к нему подошел Авербах и спросил: «Почему ваш Чапай так рьяно защищал Ботвинника – они что, друзья?»

«Да нет, по-моему, они даже незнакомы», – ответил Леня. «Я точно не знаю, но, по-моему, это его позиция – он всегда с большим уважением относился к Ботвиннику».

Эта история получила неожиданное продолжение на шахматной олимпиаде в Ницце несколько лет спустя. Во время шахматной олимпиады, прогуливаясь по уютным улицам города, автор неожиданно встретил гроссмейстера Александра Котова – он был главным судьей олимпиады. «Здравствуйте, Сан Саныч», – приветствовал его автор. Котов внимательно посмотрел на него, и неожиданно воскликнул: «А-а-а… нас мало, но мы в тельняшках!» И сразу вспомнил тот памятный пленум шахматной Федерации. «После пленума Михаил Моисеевич при мне предложил Грише (международный мастер Григорий Гольдберг) найти Вас, и пригласить к нему. Вы с Ботвинником встретились?» «Нет, – ответил я, – после пленума я в тот же день ночным рейсом улетел в Баку».

Потом он перешел на свою излюбленную тему – творчество Алехина. Он написал несколько книг про Алехина и издал их, что стоило ему больших усилий – Алехин играл в турнирах на оккупированной немцами территории и в СССР считался чуть ли не врагом народа.

«После войны Алехина третировали Макс Эйве и американцы», – говорил он. «А что оставалось делать Алехину во время войны – гнить в концлагере или умирать с голоду? Он ничего другого не умел, как играть в шахматы. Немцы захватили Голландию за 5 дней, и что, Эйве подался в партизаны?» – горячо говорил Котов.

«После войны американцы захватили немецких физиков, которые работали над созданием немецкой атомной бомбы, поили, кормили их и выделяли им особняки, а русский гений выпрашивал талоны на обеды у португальской шахматной Федерации!»

Было видно, что великий русский шахматист Алехин был его душевной болью.

«Бывал я у Вас в Баку – после полуфинала первенств СССР в Ереване, я приехал в Баку на творческую встречу с бакинскими шахматистами». «Да, я знаю, но меня в то время не было в Баку». «Встречался с шахматистами Азербайджана – Велибековым, Абрамяном, Халилбейли, Зейналлы. С Халилбейли я ранее встречался за шахматной доской. Способный шахматист, жаль, что он не в гуще шахматных сражений. Хотел встретится с Владимиром Макогоновым, с которым я играл на первенстве СССР в 1939 году, где я, после Ботвинника, занял второе место. Красиво мы с ним провели время в Венеции, где он был тренером Смыслова. Когда мы свершали прогулку на гондоле, он интересовался у гида, часто ли гондолы переворачиваются». Тут он весело рассмеялся. «Но встреча не состоялась – я так понял, что он не очень к ней стремился. Сложный человек!» – закончил Котов.

 

Гроссмейстер А. Котов с шахматной командой Азербайджана. Сидят у стола слева направо: Л. Листенгартен, С. Абрамян, А. Котов, Т. Затуловская, А. Зейналлы, С. Халилбейли, З. Велибеков. Баку

 

В Ницце автор жил в номере гостиницы с известным шахматным журналистом, давним своим другом, Аликом Рошалем.

Почти весь турнир он был не в духе – он готовился к большому разговору с Карповым о своем будущем, а тот избегал этого разговора. Наконец, уже в конце турнира он пришел в номер в четвертом часу ночи, весь сияя – большой разговор с А. Карповым состоялся – он в команде Карпова! С этого времени началось их долгое творческое содружество.

Через пару дней в фойе турнира автор о чем-то беседовал с Рошалем. Мимо проходил Тигран Петросян. «Тигран Вартанович…» – начал было Рошаль, но Петросян даже не обернулся. «Это не аргумент», – тихо сказал Рошаль, а автор с каким-то злорадством вспомнил тот знаменитый шахматный пленум.

Алик обладал ярким талантом журналиста – в разговорах, в среднем, каждая третья его фраза была остроумной! Не могу сказать, ввиду мимолетности встреч, насколько он был последователен в своей журналистике, но в одном он был последователен – на его многочисленных бракосочетаниях всегда свидетелем был Таль!

«То, что у Толи будут большие проблемы с Каспаровым, я понял в 1982 году в Тбилиси на первенстве СССР, когда он с победителем турнира Мишей Талем, на моих глазах, сыграл вничью матч из 20 партий в блиц. Бах, правда, мне говорил, что у Каспарова нервная система не выдержит – он весь дрожит в пылу борьбы, но он ошибся», – позже говорил автору в Москве Рошаль. Надо признать, и автор сомневался в устойчивости нервной системы Каспарова и тоже ошибся – из дерганного, слезливого и болезненного подростка (Клара жаловалась, что как только он температурит, у него сразу опухают железки) он как-то неожиданно стал зрелым юношей.

 

 

 

Автору запомнился заключительный перелет из Парижа в Москву. Когда садились в самолет, к автору подошла Тамара Тихонова (жена В. Тихонова – она была переводчицей сборной СССР по шахматам) и спросила: «Вы не поможете мне с вещами?» «Конечно, нет проблем», – ответил автор. Она тут же принесла и положила на колени автору … три или четыре коробки. «Понимаете, их можно перевозить только таким образом, поддерживая руками. В противном случае их можно выкинуть».

 

Вячеслав Тихонов с женой Тамарой

 

Когда она ушла, автор удивленно спросил у сидевшего рядом Рошаля: «Это что – торты?» Он расхохотался. «Кто же из Парижа в Москву торты везет? Это дамские шляпки, причем самые модные!» (Небольшой торт среди шляпок все же был, от которого приятно пахло шоколадом). Излишне говорить, как тяжело было в такой позе лететь из Парижа в Москву! В Москве Тамару встречали самые звездные люди СССР – Вячеслав Тихонов и Муслим Магомаев. Многие женщины в СССР мечтали, чтобы их встречала такая пара!

Разминая ноги, автор любовался этой встречей.

«Идемте, я Вас познакомлю с мужем», – сказала Тамара. «Идемте, идемте, Слава прост в общении», – продолжала она, но автор так и не решился подойти к этой звездной паре.

На олимпиаде в Ницце в один из вечеров за ужином за одним столом оказались Авербах, Тихонова и автор. Естественно, автор в разговоре затронул фильм «Семнадцать мгновений весны». Когда Тамара ушла, Авербах неожиданно сказал: «Там, конечно, играют талантливые актеры, но во многом фильм удался благодаря глубокому интеллекту Лиозновой, и об этом не говорят. Я хорошо знаком с этой проблемой, Лиознова – моя приятельница». «Ничего не могу сказать про Лиознову, но не думаю, что Тихонов, Броневой, Плятт, Евстигнеев, Копелян и др. нуждались в интеллектуальном потенциале Лиозновой», – сказал автор.

И, наконец, история эта закончилась… на берегу Каспийского моря, в поселке Загульба. В пансионате Загульба Ботвинник и Каспаров проводили свою очередную сессию – были собраны талантливые юноши и девушки из разных республик СССР. На сессию были приглашены и воспитанницы РСШ А. Софиева и Ф. Велиханлы, которых сопровождал ведущий тренер республики Александр Асланов. Асланову автор сказал: «Найди подходящий момент и пригласи от моего имени Ботвинника посетить нашу школу, ознакомиться с нашей системой компьютерного обучения. Если он согласится, то я в любое время приеду за ним».

 

Тренеры Асланов и Сулейманов, воспитанники Республиканской шахматной школы, помощник Каспарова Джафаров на занятиях шахматной школы Ботвинника и Каспарова

 

Что из этого вышло, рассказал автору Асланов. В присутствии Каспарова он передал просьбу автора Ботвиннику. Тот ответил, что с удовольствием ознакомится с этой системой, но его временем в Баку распоряжается Гарри. Гарри сказал, посмотрим, как получится со временем.

В последний день сборов, поняв, что Ботвинник не навестит школу, автор позвонил в пансионат в Загульбе. К телефону подошел Фуад Джафаров. Автор попросил его позвать к телефону Ботвинника, и он немедленно выполнил эту просьбу.

Подойдя к телефону, Ботвинник сказал автору: «Да, к сожалению, у нас было очень мало времени. Надеюсь, в следующий приезд посетить вашу школу».

«А ведь мы с Вами хорошо знакомы, Михаил Моисеевич, даже можно сказать, когда-то были единомышленниками», – сказал ему автор. «Что-то не помню, напомните, пожалуйста». «Пленум Федерации шахмат 1963 года и я – единственный представитель из республик, вставший на Вашу сторону». «Это Вы?» «Да, это я – Султанов Чапай, как Вы говорили, шахматист с героическими именем, который в малом зале ЦШК вместе с Вами, Котовым, Гольдбергом и другими обсуждал создавшуюся ситуацию. Особенно тогда мне запомнилось Ваше обращение к Гольдбергу – Вы должны четче излагать нашу позицию». «Да, да, как потом выяснилось, это мое предупреждение было не лишним. Почему же об этом Вы мне не сказали раньше?» «Не считал нужным говорить об этом заранее. Думал, Вы приедете в школу, и мы вспомним об этом». «Да, да, нехорошо получилось. Слушайте, когда будете в Москве, обязательно позвоните!» «Спасибо, Михаил Моисеевич, счастливо долететь!»

То, что в дальнейшем состоялся какой-то разговор между Ботвинником и Каспаровым, связанный с автором, не вызывает сомнения, но какой – автор сказать не может.

Серьезные гроссмейстеры рассказывали автору, что, когда команда Карпова готовила против Каспарова какую-то, уж не помню какую, очередную пакость, Ботвинник пошел в Спорткомитет СССР и заявил, что в этом случае он у себя дома проведет пресс- конференцию с западными журналистами.

Поражало автора, и не только его, то, что говорил и писал Каспаров про Ботвинника, когда твердо стал на ноги!

Сосонко вспоминает свой разговор с Ботвинником: «С Карповым были добрые отношения, но потом они ухудшились, когда он стал утверждать, что советской шахматной школы нет. И потом, когда он притеснял Каспарова, я взял сторону Каспарова, так как считал, что они должны быть в равных условиях. Ну и эта жуткая история, когда прекратили матч, здесь приняли участие все – и ЦК, и Спорткомитет, и Федерация, и Кампо. Ведь Гарик с 73-го по 78-й посещал мою школу, потом она была закрыта, и мы встречались с ним просто вдвоем, я поддерживал его всячески. Я ведь добился для него участия в Мемориале Сокольского, который он выиграл легко и стал мастером, то же самое и турнир в Баня-Луке, где он стал гроссмейстером.

С кем из них я хотел бы остаться вдвоем на необитаемом острове? У меня сейчас достаточно хорошие отношения с Карповым. Но если бы я мог выбирать между Карповым, времен его чемпионства, и Каспаровым – его чемпионства, я бы предпочел остаться в одиночестве на необитаемом острове».

Что касается автора, то он считает, что этот эпизод, связанный с Михаилом Ботвинником, – одно из ярких воспоминаний юношеских лет автора.